Рим — кровавый и развратный. Часть 11

гостей полетели огрызки яблок, корки от дынь и орехи.

— Господин, Элатия лучше отпустить! — вскричал испуганный глашатай.

— Народ вот-вот взбунтуется! — воскликнула Сабина. — Неужели ты это допустишь!

— Самнит должен умереть! — зарычал Лентула. — Неужели эти грязные плебеи будут диктовать мне свою волю! Я хозяин Элатия! И я желаю, чтобы он сдох!

Пока Лентула ругался и припирался с теми, кто упрашивал его уступить, консул Гней Октавий, привстав со своего места, с тревогой наблюдал за тем, что происходит в Цирке. Ситуация явно выходила из-под контроля. Кое-где начались потасовки между гражданами и стражниками, огромная сплоченная толпа норовила прорваться на нижние ярусы Цирка, где в страхе метались сенаторы и всадники.

— Уважаемый Лентула, разумнее будет отпустить Элатия, — сказал, наконец консул.

— Но как... — легат растерянно посмотрел на Гнея Октавия. — И ты предлагаешь мне это!

— Взгляни, — консул широким жестом обвёл Цирк, гудящий, словно гигантский, растревоженный улей. — Видишь, что твориться? Для нас разумнее будет уступить.

— Проклятая чернь! — вскипел легат. — Да пожрёт их всех Эреб! Да настигнут их Эрнии! Ладно... Прекон, объяви, что Элатий может покинуть арену. Но завтра его ждёт новый бой!