Кастинг для грудастой

за голову, прогнулась в талии, застыла. Качнувшись, тяжелые груди замерли, глядя трогательными сосками чуть вниз. Они были просто прекрасны. Я потянулся и принял в руки их приятную прохладную тяжесть, взвесил в ладонях, покачал, смял, бормоча всякую чушь, лишь бы по-дольше:

— Миледи, восемь лет я хранил обет, но не могу устоять перед вашим очарованием. Нет, дьявол не может носить такое ангельское лицо. Я понял! Вы — ангелица, спустившаяся с небес, дабы освободить меня от моего...

— Сергей, хватит уже мне грудь лапать. Или мы переходим ко второй части, к «отдаться»? Мы только про раздеться договаривались.

— Но вы ещё не разделись, — возразил я, продолжая трепать сиськи. — Вы что, рыцарю в стрингах отдаться хотите?

Она ахнула:

— Что? Вы хотите, чтоб я полностью разделась?!

— Юленька! Вы же взрослый человек! Заниматься сексом в трусах как минимум неудобно. Пусть в кино и имитация, но выглядеть-то должно адекватно!

Она вздохнула и скромно прикрыла глаза:

— Сэр, отвернитесь, вы смущаете меня. Я впервые сама раздеваюсь для мужчины, проявите сострадание.

Я закрыл глаза растопыренными пальцами. Юленька поднялась, эротично качая сиськами, и скатала стринги по ногам. Как всегда, они почему-то прилипли к пиздёшке и прикольно потянулись вниз, будто губки их не отпускали.

— Я готова, сэр! Возьмите меня!

Она замерла, запрокинув голову к условным небесам и раскинув руки. Она была прекрасна: ангелоликая, в объятиях льняных волос, с растопыренными в стороны огромными грудями, что топорщились возбуждёнными сосочками, с кругленьким девичьим животиком, с нежной порослью неловко причёсанных в «дорожку» жёлтых волосиков на лобке, с гладкими стройными ногами, чуть полноватыми в бёдрах. Сглатывая пересохшим горлом, я не мог оторвать взгляда от её огромных ореолов, нежно-розовых, чуть светлее, чем загорелая кожа вокруг, набухших, приподнимающих горошинки сосков — похоже, её потрясающие груди всё ещё росли!

Я зааплодировал:

— Прекрасно, Юленька! Вы покорили меня!

Она опустила руки, улыбнулась и зарумянилась.

— Можно одеваться?

— Что вы, Юленька! Так быстро дела не делаются. Привыкайте к новому виду. Вы должны стать естественной.

Она в сомнении смотрела на меня.

— Или вы уже достигли пределов раскрепощённости? — совсем другим, деловым голосом спросил я, намекая, что готов с ней попрощаться.

Юленька растерялась:

— Куда уж раскрепощённее? Я же голая совсем.

— Есть куда. На шпагат, к примеру.

— Знаете, что! В фильме моя вывороченная вульва на экран не планируется!

— Так я ж не про фильм. Я про пределы раскрепощения. Поверьте, несколько физических упражнений позволят вам скорее почувствовать себя естественно в голом виде. Уж я-то знаю. Сколько здесь таких скакало.

Напоминание про конкуренток живо привело Юльку в тонус. Послав мне недовольный взгляд, она запрыгала. Едва успевая сглатывать слюну, я глядел на её болтающиеся сиськи.

— Сергей, а можно не смотреть?

— Нельзя. Вам это поможет скорее ...адаптироваться и почувствовать себя естественно, находясь абсолютно голой среди незнакомых мужчин, а я должен понять, насколько вы пластичны.

Она фыркнула, но упражнений не прекратила, продемонстрировав мне наклоны вперёд и в стороны, приседания, махи руками и ногами, но тщательно при этом