Жил-был художник один... Часть 2

никто не курил, и вернувшиеся даже в воскресение вечером родители непременно учуют сигаретный запах. Про выкуренные не так давно анашу и опий в этот момент у него как-то вылетело из головы, ведь сам он никогда не баловался такими вещами.

Студент медленно, стараясь не шуметь, хотя помешать своими действиями он вряд ли кому-то мог, натянул носки, трусы, брюки, обулся и прошел в ванную, где на красивом никелированном крючочке висела его рубашка.

Окончательно одевшись, собрался с духом и заглянул в комнату Лени и Альбины. Там было тихо, лишь ровное уже дыхание двух уставших от совокупления людей нарушало спокойное умиротворение. Рядом с так и не пришедшим в себя мужем, бесстыдно раскинув ноги лежала Алька, выставив вверх заметный животик и прикрывая зачем-то ладонями ставшие просто громадными во время беременности, расплывшиеся блинами груди. На внутренней стороне бедер, на щеках и волосах у нее виднелись белесые подсохшие следы спермы двух мужчин. На ближнем к двери уголке кровати свернулся калачиком, спрятав ладони между ног, любовник беременной женщины, имени которого Сережа так и не узнал. Ну, не называла его по имени ни при встрече в дверях, ни в процессе соития Альбина. Только «привет, давай, давай, сильнее» и «еще».

В воздухе тесной комнаты, несмотря на распахнутую настежь форточку, висел густой удушающий аромат потных тел, женских выделений, засыхающей спермы, напрочь перебивающий еще недавно ощутимо чувствовавшийся запах скуренной анаши.

Сережу вдруг сильно затошнило. Он даже не услышал, как приоткрывшая глаза Альбина сказал ему в спину: «Сладко было, да? Спустил ты много... Уходишь... Дверь захлопни...»

Немного пришел в себя парень на лестничной клетке между этажами и сразу же, давясь рвотными спазмами, наклонился в угол. Блевал он долго, старательно, до горькой желчи, вычищая из организма всякую гадость, почерпнутую сполна в доме школьного приятеля. Хорошо, что в разгар субботнего дня никто не шлялся по лестницам, иначе — стыда не оберешься, в его-то возрасте блевать по подъездам, как подросток.

Но уже выходя на залитую теплым весенним светом улицу, Сережа сам себе не смог твердо ответить, пойдет ли он еще раз к Альбине, если та также бесцеремонно, как сегодняшним утром, пригласит его на очередную порцию разврата. Но почему-то был твердо уверен, что такое приглашение непременно последует еще до рождения наследника Лени. Или это будет наследница Альбины?