Дело Хоупа

то есть я, должен оформить над ней опеку. Она были круглой сиротой, родители умерли черт-те когда, и, кроме монашек, у нее никого не было.

А мне делать этого было никак нельзя, потому что в одном из моих контрактов было черным по белому указано: недействителен в случае появления отпрысков или подочепчных. Когда я его подписывал, я думал, естественно, что в ближайшую сотню лет Бог милует меня от этой напасти. Как видно, обхитрил меня бородатый.

Но и я был не промах. Поговорил я душевно с матушкой Урсулой, где-то припугнул, где-то подмазал — и дело было в шляпе. Айша продолжала числиться в приюте и ходить в приютскую школу, но переехала ко мне. Потом я пристроил ее в один колледж, который тоже стоял на моих денежках... Да, кстати, ваша честь: заявляю, что ответственность за обе незаконные сделки лежит всецело на мне, и матушка Урсула вкупе с директором упомянутого колледжа здесь ни при чем, ибо поддались запугиванию и угрозам с моей преступной стороны.

У меня Айша прожила шесть лет. Я относился и отношусь к ней, как к дочери, и мамой клянусь, что не делал с ней ничего недозволенного. У меня все. Спасибо за внимание!

— Слово предоставляется обвинению...

— Ваша честь! Обвинение располагает неопровержимыми доказательствами виновности обвиняемого в преступлении, которое он цинично отрицает: в растлении и совращении несовершеннолетней Айши Эминдес. Это многочисленные фото-видеосвидетельства, на которых запечатлены моменты интимой близости обвиняемого с потерпевшей. На фотографиях, сделанных профессиональными детективами, зафиксированы чувственные поцелуи и объятия обвиняемого и Айши Эминдес. Учитывая количество и тяжесть фотоулик, департаментом полиции Беверли Хиллс было удоволетворено наше ходатайство по установке в доме обвиняемого скрытой камеры, которую выполнил частный детектив Энтони Макрей. Записи, сделанные с помощью этой камеры, представляют следствию картины столь откровенные и циничные, что это превосходит всякое, даже самое извращенное воображение...

В зале зашумели. Грегори спокойно сидел на своем месте, глядя на судью, и только невесело хмыкнул, увидев на экране самого себя, делающего кунилингус Айше.

Кое-как восстановив тишину в зале, судья сказал:

— Слово предоставляется защите.

— Ваша честь, мы располагаем доказательством безусловной правдивости последних заявлений обвиняемого. Это документ конфиденциального характера, но в интересах следствия обвиняемый согласился обнародовать его. Позволите зачитать?

— Читайте.

— Выписка из медицинской карты пациента Грегори Дэниела Хоупа, клиника Хортона, Беверли-Хиллс, сделанная семь лет назад. Заключение доктора Даррелла: острая эректильная дисфункция...

В зале зашумели еще громче. Энтони по-прежнему спокойно смотрел в зал, хоть уголки его губ подрагивали, складываясь в подобие горькой улыбки.

На пике всеобщего волнения судья возгласил:

— Введите потерпевшую в зал!

Воцарилась тишина. Скрипнула дверь — и Энтони схватился за сердце.

В сопровождении офицеров в зал вошло высокое существо с кричаще-голубыми волосами, обрезанными ниже ушей. Его лицо и шея сверху донизу были изрисованы сердечками и надписями «Я люблю Грега».

— Айша! Что ты наделала? — сдавленным голосом крикнул Грегори.

— Привет, Грег! Я это сделала им назло! Чтобы они не думали, что ты меня только за красоту любишь...

—