Хищница

цветов и обычный телефонный разговор в стиле «Детка-прости-срочное-дело»...

... Он? Бизнесмееен... Стройками занимается. Нет-нет, не думай, не шабашник, что ты! — у него своя фирма, хоть и небольшая. Несколько человек в подчинении, свой бухгалтер — всё как положено. Раньше пытался заниматься металлом — с год примерно, — но полиция и конкуренты гоняли — пытался быть честным, — поэтому всё что-то не получалось, пришлось закрыться (зато как они тогда были счастливы! Всё было — и нервные срывы, и ругань на пустом месте от вечного безденежья, и дичайший секс на том же пустом месте, и нежность, и надежды с разочарованиями... Но хоть какая-то полнота, острота были в жизни, а не эта пустая скучная уверенность уже заматеревшего нувориша...)

... Расцвёл в последние два года, когда чуть расширился и взял на работу зама. Появился выход в другие города, им заинтересовались — ну он у меня и вправду хороший, талантливый, креативный, умный, с дипломом, — стали появляться серьёзные интересные заказы — и Сашу как подменили. Она забыла, когда в последний раз была с ним на их дружеских фирменных посиделках — а раньше это была, скорее, не фирма, а одна семья... Она забыла, когда в последний раз он всю ночь провёл дома, вместе с ней — у него почему-то неотложные дела стали появляться почти всегда к ночи. Она забыла, когда в последний раз не лгала своим подругам на такой обычный, любопытный, с еле заметной ревностью вопрос «Ну, как у вас дела?... «Она забыла, когда они вместе «выходили в свет», пусть даже этот «свет» — всего лишь городской парк в паре кварталов от их дома. Она...

... Вика слушает, время от времени отпивает мелкими глотками и, чуть прищурившись, смотрит на захлёбывающуюся в откровенности Иру. Да, это и вправду лёгкая добыча. Даже слишком лёгкая. В другой обстановке она бы даже не стала ею заниматься, но сейчас Вике не хочется решать сложные задачки. Она — на отдыхе, на охоте, а не в борьбе за выживание.

Но вместе с тем Вика вдруг понимает, что ей — не скучно. И эта обычная, такая предсказуемая девочка... — да от неё и муж-то бегает, наверно, именно потому, что — предсказуемая... — эта девочка чем-то её цепляет. Нет, ей не жалко её: Вика ненавидит жалость и никогда не позволяет жалеть — ни себе, ни себя. Тем более каждый живёт так, как он выбрал, расплачивается за свой образ жизни по-своему, никто никому не доктор, и вообще лечить кого-то — удовольствие дорогое. Но подобие какой-то пресловутой женской солидарности, какой-то оттенок сострадания... Вика вдруг понимает, что далеко не все женщины — такие, как она. У каждой — своё несчастье. И дело даже не в том, кто как живёт, а — в невозможности найти удовлетворение в том, как ты живёшь («привет Вам в далёкую Англию, маэстро Мик Джаггер»)... И в этом вот они с ней так похожи — на глубинном, даже генном уровне.

«А ведь мы с ней ещё в одном похожи, — вдруг пробивает Вику неожиданная мысль. —