Очарование

могла забыть, как прекрасно он выглядел? Как она могла не помнить, как свет мерцал и мерцал, играя через кристалл?

Джилл хотелось плакать от радости. Каждое медленное, мягкое вращение кристалла было как новое откровение, почти религиозный опыт с каждой новой гранью, открытой ее взгляду. Когда ей показалось, что она поняла всё, что нужно было знать о его чудесах, он снова повернулся, и она увидела его, как будто в первый раз. Она знала, что, должно быть, видела эту грань кристалла раньше, но каждая грань была настолько завораживающей, что затмевала все остальные, поэтому, когда радужные призмы предвещали новую грань, она переживала её снова и снова.

И блаженство. Как она могла забыть эти бесконечные глубины наслаждения, проникающие в ее разум через ее глаза и заставляющие ее гореть горячим, сексуальным... О-О-О, и он повернулся снова, и каждый поворот Кристалла был как новый оргазм, разворачивающийся в ее сознании. Каждая грань драгоценного камня была плато блаженства, но края, ослепительные преломления света на дисплее в каждый из этих моментов... он снова повернулся, и Джилл забыла даже, как описать это блаженство самой себе. Теперь она полностью растворилась в удовольствии, ее тело было забыто, все ее мысли забыты, кроме одной мысли, и эта мысль была удовольствием. Эта мысль была оргазмом, обретшим форму. Она плыла в нём, когда само время стало бессмысленным.

А потом время вернулось к ней, как и мысли и смысл, когда рука Лизы закрыла Кристалл. — ГМ, — сказала она, и все её прежнее замешательство обрушилось на нее сразу, как только влияние красного света исчезло. К счастью для нее, Лиза пока не ожидала от нее слишком многого в плане разговора. — Я, ГМ... Я предполагаю, что теперь твоя очередь — сказала она. Она встала со стула, но успела сделать только один-два шага, как ее дрожащие ноги подогнулись, и она упала на колени.

— Ты в порядке? — Спросила Лиза, бросаясь к ней.

— Да, хорошо, — сказала Джилл, глядя на нее. — У меня слегка закружилась голова, вот и все. Я, наверное, обезвожена. Я буду в порядке через минуту. На самом деле, волна головокружения, казалось, уже прошла, но Джилл не чувствовала особого желания двигаться.

— Тебе нужно больше воды, — сказала Лиза. — Я знаю, что ты выпила стакан, когда меня не было дома, но ты, вероятно, потеряла больше, просто помочившись. Она казалась обеспокоенной. «На самом деле,» — подумала Джилл, «ее голос звучал слишком озабоченно». Такого никто, кроме очень близкой подруги, не заметил бы, если бы услышал, как она разговаривает по телефону с мамой тем же самым голосом, а потом выслушивала её разглагольствования. Это обмануло бы коллегу, босса, родителя, и Джилл была там, когда это произошло. Но ее это не обмануло.

— Не могла бы ты достать мне немного? — спросила Джилл, ее глаза расширились, как будто она ничего не подозревала. — А то ноги еще немного дрожат.

— О, я уверена, с тобой всё будет хорошо, — ответила