Настоящий спартанец

в этом тоже нет ничего зазорного, но это — еще не дружба... дружба, — подумал Паша, — это нежность, и еще... еще — безграничное доверие... еще, — подумал Паша, обнимая сидящего рядом Петьку за плечо, — это ответственность перед тем, кого ты назвал другом... да, именно так! Видишь, вон там, в полях, зреет пшеница? Пшеничные поля ни о чём мне не говорят. Но у тебя золотые волосы. Золотая пшеница станет напоминать мне тебя. И я полюблю шелест колосьев на ветру... я полюблю... именно так!

Неожиданно показался дом, утопающий в зелени, рядом с ним еще один дом... промелькнула тётка в цветастом халате, стоящая раком, — тётка то ли что-то выкапывала, то ли пропалывала... дома быстро превратились в улицу, и паровоз, раз за разом издав два протяжных гудка, неожиданно стал притормаживать... Паша, приподнявшись, выглянул из вагона — посмотрел вперёд.

— Так... кажется, будем останавливаться... да, Питюн? — Паша, посмотрев на Петьку, ладонью взъерошил ему на голове светлые волосы. — Толик! Открой другую дверь! Если остановимся, будем Питюнчика ссаживать... — чуть повысив голос, командным тоном проговорил «старший сержант» Паша, и Петька услышал за спиной глухой стук — «младший солдат» Толик спрыгнул с помоста на пол вагона.

— Так, Питюнчик... сначала — деньги... — Паша, садясь на место — на длинный «военный ящик», достал из кармана кожаный кошелёк. — Сколько мы ехали от твоей станции? Часа три? Вот... — Паша протянул Петьке несколько купюр. — Купишь билет на электричку... или — идут проходящие поезда... но билет на поезд тебе могут не продать — значит, попросишь проводников... вот — еще бери... на всякий случай, — Паша протянул Петьке еще несколько купюр. — Всё, денег до дома теперь тебе хватит... — Паша, убирая кошелёк в карман, посмотрел Петьке в глаза. — Вот, Питюнчик, и всё... дай мне ухо! — неожиданно проговорил Паша, и когда Петька тут же с готовностью подставил своё ухо, «старший солдат» Паша, оглянувшись назад — на солдата Толика, открывающего противоположную дверь, тихо-тихо прошептал, почти касаясь Петькиного уха губами — щекоча Петькино ухо своим тёплым дыханием: — Еще раз у нас не получилось, но я хочу... я хочу, чтоб ты знал: я очень, очень хотел... это первое. И второе: ты, Питюн, классный парень... и даже не просто классный, а ты — супер! И знаешь почему?

— Почему? — прошептал Петька, не отстраняя от Пашиных губ своё ухо.

— Потому что ты — настоящий спартанец! Понял?

Петька кивнул. Дверь за спиной у Петьки с грохотом отъехала в сторону, и тут же послышались один за другим глухие стуки о пол — солдаты Саня и Рома с помоста спрыгнули тоже. Петька, держа в кулаке деньги, смотрел на Пашу. Поезд, скрежеща колесами, дёрнулся и — стал. Паша выглянул из вагона — далеко впереди была станция, и значит — нужно было высаживать Петьку в ту дверь, которую предусмотрительно открыл солдат Толик.

— Давай,...Толян... спрыгни вниз — Питюна амортизируешь, — распорядился «старший солдат» Паша.

Толик, пружинисто оттолкнувшись от пола, выпрыгнул из вагона на землю. И в ту же секунду, сотрясая воздух, за спиной у Толика замелькали