которые ты оказал мне со дня нашей встречи.
«Я уверена, что мои извинения ничего не значат для вас, но вы все равно их заслуживаете, и я все еще хотела передать их вам».
Она посмотрела на меня, без сомнения надеясь, что я скажу что-нибудь хоть немного утешительное, но я этого не сделал. Я просто посмотрел на нее — ни кивка, ни «ага». Просто посмотрел.
— Тина рассказывала, как мы узнали?
Она кивнула, ее лицо напряглось от боли.
— Я спросила ее несколько раз, и она наконец ответила. Я так ужасно себя чувствую из-за этого. Как бы то ни было, Дэвид, это никогда не было о том, чтобы унизить тебя или причинить тебе боль. Я знаю, что была идиоткой, думая, что могу хранить это в секрете, но это то, что я пыталась сделать. Мы были... по крайней мере, мы думали мы были очень осторожны.
Она начала рассказывать мне о том, как это началось, и я поднял руку.
— Я не хочу это слышать. Мне все равно, как это началось, мне все равно, почему вы это сделали, или как долго это продолжалось, или что-то в этом роде.
— Ты хотела сказать мне, что сожалеешь — хорошо, ты сказала мне. Что-нибудь еще?
Я знал, что был бессердечным ублюдком, и было немного удивительно, что я нашел это так легко. Она страдала, и я обнаружил, что мне совершенно не интересно утешать ее или даже прилично относиться к ней. Ты делаешь преступление, ты делаешь время. И это был мой брак, который она разрушила, мою счастливую жизнь она разнесла на миллион частей.
Пока я ждал, по ее щеке скатилась слеза.
— Нет, Дэвид. Думаю, больше ничего нет.
Не говоря ни слова, я взял подписанные бумаги, повернулся и вышел из дома.