За чертой

почему я даже задал этот вопрос. Я сказал с все возрастающей уверенностью:

— Там у нас был пикник. Я знаю, у тебя был отклик. Я мог это видеть.

Впервые Мэвис посмотрела на меня так, будто начала мне верить, и я добавил:

— После девяти лет супружеского блаженства тело откопали. Ты исчезла в тот же момент; оставив меня и Аву одних.

Мэвис выглядела еще более задумчивой. Итак, я вскрыл свою последнюю карту, сказав:

— Я — простой парень и практичный человек. Я не знал, что случилось что-то сверхъестественное. Но я похоронил тело, которое они выкопали, возле моего дома, — и добавил с мрачным акцентом: — Ты стояла на собственной могиле, когда упала в обморок!

Мэвис выглядел ошеломленной. Было похоже, что ее восприятие в тот момент укрепило принятие ей истины. Это чувство ошеломило ее.

Некоторые женщины могут плакать. Некоторые бы взбесились. Другие бы разозлились. Мэвис реагировала по-другому. Я обнаружил это в ту ночь, когда она впервые услышала о своем убийстве.

Она может быть умной и практичной. Но Мэвис — глубоко интуитивный человек. То, как она себя чувствует и как реагирует, является для нее лучшим показателем истины.

Она ни в коем случае не простофиля, просто она доверяет своим глубоким инстинктам. По сути, Мэвис слушает то, что говорит ей ее сердце. Следовательно, было почти неизбежно, что она попытается проверить то, что я только что ей сказал.

Мэвис поднялась со стула во всем своем женском великолепии, уверенная в своей сексуальности. Она взяла меня за руку и без слов подвела к кровати, затем толкнула, заставив сесть на нее. Взгляд, который она бросила на меня, очаровывал.

Она села рядом со мной и, повернувшись ко мне лицом так, что губы были в пятнадцати сантиметрах от моих, сказала, тяжело дыша:

— Давай проведем небольшой эксперимент, чтобы выяснить, правдива ли эта нелепая история, которую ты только что рассказал мне? — Затем она обняла меня одной рукой за шею, схватила за затылок другой, и мы поцеловались, впервые за десять лет.

Это было как прикосновение к проводу под напряжением. Удар эмоций вспыхнул во времени и уничтожил все ужасные сожаления и страдания; и все колебания. Она откинула голову назад, ошеломленная ощущением. Затем ее глаза затуманились вожделением, и она потащила меня к себе.

Ее рот широко открылся в приветствии. Она безумно стонала, когда ее язык искал мой. Она начала отклоняться назад, не отпуская меня, пока полностью не откинулась на кровати. Мы оба были одеты.

Я жадно целовал ее, играя с одной из ее великолепных грудей. Она застонала и ее затрясло. Я схватил и покатал в пальцах один из ее затвердевших сосков. Он торчал, как Эмпайр Стейт Билдинг, над Мидтауном, хотя на ней был бюстгальтер сороковых годов.

Ее движения сразу стали возбужденными. Затем она откинулась на спину, широко открыв рот, и начала громко дышать через нос. За этим последовал стонущий, дрожащий оргазм, который почти снес нас обоих с кровати.

Я знал, что Мэвис был эротически чувствительной. Но