Дети Вудстока. Часть 1

говорили, что кто-то уже видел возле сцены самого Джорджа Харрисона — и в толпе сразу распространялся слух, что на третий день фестиваля выступят «Битлз», которые ради этого позабудут свою двухлетнюю вражду и всем на радость нарушат своё четырёхлетнее концертное молчание, как это было зимой в Лондоне на крыше собственной студии. То передавали, что у Боба Дилана тяжело заболел сын, и музыкант дни и ночи проводит рядом с ним в муниципальной больнице, поэтому отменил своё выступление на фестивале. Живо и весело, чуть ли не до пари, обсуждалось, будут ли выступать «Дорз» — ещё у всех были свежи в памяти мартовский скандал в Майами во время их концерта и последовавшие за ним судебные разбирательства, грозившие Джиму Моррисону тюремным заключением.

Чуть ли не шёпотом, словно боясь спугнуть дух невидимого счастья, передавалось из уст в уста, что Дэвид Кросби, Стивен Стиллз и Грэхем Нэш — культовые музыканты для каждого уважающего себя хипаря, в разное время по разным причинам покинувшие свои группы — собрались вместе и мало того, что выпустили совместный альбом, так ещё и решили выступить здесь как постоянное трио (а кое-кто добавлял к этому триумвирату и Нила Янга — одного из самых непредсказуемых музыкантов того времени со взрывным характером). Лоб в лоб сталкивались посреди толпы два катившихся навстречу слуха: «Ты слышал? Даже Джони Митчелл будет петь! — Да не, чувак, ей её босс не разрешает... «. Наконец, над идущими, словно птицы, время от времени взмывали мало кому ещё известные названия — «Маунтин», «Квилл», «Лед Зеппелин» (несмотря на недавно завершившееся громкое турне последних по Америке)...

Всю дорогу Стюарт, шагавший рядом с Молли, поглядывал то на неё, то на Флоренс, внутренне переживая и не представляя, что делать, если вдруг кому-то станет плохо. Но на удивление опасения пока были напрасны: Молли бодро, хоть и тяжело, шагала почти наравне с ним, а Флоренс, более хрупкая по натуре, чем её подруга, старалась не отставать от Льюиса, держась за его руку, и заливисто смеялась его шуткам и даже старалась отвечать в тон. Правда, иногда на неё накатывала бледность, и тогда они останавливались; девушка отпивала немного воды, которую парни как раз припасли для подобных случаев, хотя день был нежаркий, и четвёрка двигалась дальше.

Впрочем, дорога закончилась быстрее, чем думал каждый из них, и вскоре они, затерявшись в очередной толпе бродяг, стояли на вершине холма, любуясь окрестностями. А полюбоваться было на что. Дорога делала неожиданный зигзаг влево и полого спускалась по склону, разделяя два необъятных поля и огибая одно из них — чашеобразной формы, засеянное люцерной, расширяющееся вправо и оканчивавшееся небольшим, но очень чистым и прозрачным прудом. Сам же холм, на котором они стояли, представлял собой нечто вроде естественного амфитеатра, а пруд, таким образом,...и пространство перед ним играли роль концертной площадки, на которой уже возводили сцену. Но примечательно было даже не это. Всё чашеобразное поле люцерны, все склоны холма-амфитеатра двигались, гудели, жили,