Дети Вудстока. Часть 5

то, но другого ничего в голову не приходило.

Стюарт скинул руку с плеча и пошёл к дороге в Бетель. Льюис и молчавшая Флоренс последовали за ним.

— Я вот что хотел у вас спросить, — заговорил Льюис, когда они уже вышли на дорогу. — Как Стюарт, Молли? Что с ними? Давно вы их видели?

Флоренс быстро взглянула на него и отвела в сторону глаза. Несколько долгих минут они шли в молчании. Наконец молодая женщина заговорила:

— Они не живут вместе.

— Давно?

— Уже лет пятнадцать. У мамы — новая семья. Работает она продавцом в торговом центре. Живут в пригороде. А папа... папа в больнице Маклина.

Льюис от неожиданности даже остановился:

— Как? В больнице Маклина? Той самой?

— Другой нет, — грустно улыбнулась Флоренс.

— Но... но как?... ЛСД, наверно? — внезапно осенило Льюиса.

Она кивнула.

— Он так и не расстался с ним...

— Он даже научился его делать, представляете? — заговорила Флоренс. — Папа всегда говорил, что ЛСД неопасен, потому что не вызывает привыкания. Поэтому он и считал Альберта Хоффмана гением. А ещё он говорил, что ЛСД — это лучший способ релакса и познания мира. Настоящего мира, а не той картинки, что окружает нас. Он считал, что можно достичь этого знания и не сойти с ума. И приводил в пример Рэя Манзарека. Того самого, из «Дорз». Мол, человек никогда не скрывает, что принимает ЛСД — и пишет музыку, занимается творчеством. И на здоровье не жалуется. Мы с ним по-всякому воевали — и уговорами, и угрозами. А он только смеялся и говорил, что «плохих трипов» ему не видать потому, что он — добрый. Знаете, а ведь он и вправду был добрым — всегда. Неагрессивным. Я его никогда не боялась — даже когда он был под кайфом. Если б тогда спохватились да заставили его пройти курс лечения — может, всё было бы не так...

— Ну что сейчас-то говорить об этом, — мягко произнёс Льюис. — Против его воли вы бы ничего не сделали. Я хорошо знал вашего отца — он не очень-то слушался чьих-то советов. Да мы все тогда были такими. Да, бедняга Стю... Допринимался...

— Потом у него начались нервные расстройства, — продолжала Флоренс. — Вот тогда мама и ушла от него. Забрала меня и сняла отдельную квартиру в Гринвич-Виллидж. Мы всё равно виделись, но нечасто. Он менял работы, квартиры, как-то нас находил, или мы — его... Не знаю, почему мать тогда его не положила в больницу — может, потому, что устраивала свою жизнь, да и я училась. Не до того было. А лет пять назад он чуть не покончил с собой. Вот тогда мама и положила его в больницу.

— Надо бы съездить к нему когда-нибудь.

— Не надо. Он вас не узнает. В последний раз я там была полгода назад. Он меня не узнал.

— Ему не становится лучше?

— Врачи говорят, что состояние стабильное. Просто это всё — последствия многолетнего «трипа».

Льюис вздохнул. Оставшийся путь они проделали в молчании, думая об одном и том же. Когда