Пробуждение Галатеи

разбей своим молотом! Пусть я разлечусь на тысячи осколков! Лучше умереть, чем жить с твоими упрёками, которые я не понимаю и от которых мне больно!

— Галатея! Галатея! — Пигмалион кинулся к ней и пытался остановить её, отбирая глину.

Но гибкая девушка легко выскальзывала из его рук. Он гонялся за ней по мастерской, то падая то вставая. Наконец, Пигмалион поймал её, перепачканную глиной, и, крепко схватив, поднял на руки. Дёрнувшись раз другой, она вдруг затихла и доверчиво прижалась к его груди, уткнувшись в неё лицом, разрыдалась.

— Любимая, прости меня! — зашептал Пигмалион, умирая от раскаяния. — Я — глупец! Я... сам не знаю, что нашло на меня...

— Нет, ты прав, — всхлипывая, неожиданно ответила она, — я тоже чувствую, что мне чего-то не достаёт... Между нами. Но... я не знаю... не понимаю... чего именно...

— О, боги! — только сейчас до Пигмалиона дошло истинное понимание вещей. — Так вот что имела в виду Афродита!

Когда он создавал Галатею, он вложил в неё все идеальные женские качества, которые тщетно искал в реальных женщинах. Однако, работая молотом и резцом, он и думать забыл о физической стороне любви. Галатея, внезапно придя в этот мир, не пережила пору детства и взросления, поэтому она и не могла понять, что такое настоящая, полная земная любовь, и чего хочет от неё Пигмалион. Она попросту ничего не знала об этом, хотя и была стыдлива, как того хотел её создатель. Но, с первой секунды рождения прикрывая своё тело, она стыдилась, сама не зная, чего.

— Любовь моя, — прошептал Пигмалион, опускаясь с ней на деревянный пол мастерской, — сейчас... сейчас ты всё поймёшь...

И он стал ласкать её. Руки художника медленно и нежно скользили по испачканному глиной восхитительному телу его возлюбленной. Галатея сначала вздрогнула, испугавшись. Потом трепетные волны разлились по всему её существу, проникая в самые потаённые уголки. Её и без того огромные глаза удивлёно расширились и не мигая смотрели на склонённое над ней лицо Пигмалиона. Она хотела что-то сказать, но только слабо вздохнула.

— Любимая, о, как ты прекрасна! — прошептали губы художника и осторожно коснулись её шейки.


Иван Пархоменко «Пигмалион и Галатея»

Потом скользнули ниже, в ложбинку на груди. Сердце красавицы заколотилось с отчаянной силой, словно где-то внутри забилась испуганная птица. Галатея закрыла глаза. Дотронувшись губами до левого холмика, под которым трепетала птичка, Пигмалион ощутил его живое тепло. О, как прекрасны были её формы! Смуглые, с пупырышками «медальки» вокруг затвердевших «орешков». Пигмалион помнит, как он вырезал их самым тончайшим резцом, но сейчас они были живыми, горячими, благодарно откликались на его ласки. Галатея застонала и слегка подалась ему навстречу, а её ладошка мягко скользнула по его плечу. Неожиданно для самой себя ей захотелось раствориться в нежных объятиях Пигмалиона, стать его частью.

Почувствовав желание любимой, Пигмалион поднял её на руки и, даря трепетный поцелуй её нежным устам, вынес через раздвинутые стеклянные двери-окна прямо на берег моря, опустил у самой его