Степанида

лица указывала на табуретку рядом с диваном.

На экране молодой человек крутил шашни с кокеткой. Степан уселся в кресло рядом так, чтобы не видеть Степаниду. Ему хотелось поскорее избавиться от непрошеной гостьи, и он решил для себя поменьше общаться с ней, чтобы она не подумала, что он в восторге от её компании.

— Стал раком, быстро, — внезапно услышал он властный голос за спиной.

В ужасе он обернулся, припал грудью к коленям, рассматривая Степаниду в ореоле тусклой лампочки. Она стояла перед ним без юбки, сжимая огромный залитый сталью искусственный член, болтающийся между ног. На ней были только высокие чёрные сапоги, розовый свитер и белые стринги, сдвинутые на бок. Это была женщина с членом, с огромным вздымающимся бюстом, с широкими бёдрами и вывернутыми возбуждёнными губами. Её мечущие искры глаза презрительно уставились на него. Никогда раньше Степан не видел столько ненависти в женском взгляде.

Он не посмел ослушаться гостью. Опустился на пол и, прикрыв лицо ладонями, рухнул в позе молящегося.

— Штаны опустил, — услышал он приказ.

Вновь, не смея возражать, дрожащей рукой он расстегнул пуговицу, ширинку и спустил джинсы с трусами, приготовившись к худшему.

Она зашла спереди, подсунула ему острый носок сапога.

— Лизать.

Он вывалил язык, сдерживая всхлипы принялся вылизывать солоноватую поверхность упругой чёрной кожи.

— Стой смирно.

Она зашла сзади и сунула острый вылизанный носок в анус.

Телевизор продолжал мирно вещать флирт молодых актёров, в голове Степана страх смешался со стыдом, желание с отвращением. Он вдруг почувствовал, как острая шпилька сапога проникает в анус. Она подковкой входила внутрь, царапала стальным наконечником. Острый холод её рассекал, резал, раскалывал.

— М-м-м, — Стёпа сжался, растекаясь по полу. Хотелось хныкать, реветь от боли, от унижения. Женщина с пластмассовым членом трахала его шпилькой. Он не достоин чести — член для послушных мальчиков. Степанида выбрала изящный способ мести за проявленное негостеприимство.

Шпилька набирала скорость. Она влетала в него до конца, пока твёрдая подошва сапога не упиралась в ягодицы. Степанида переключала каналы на телевизоре, одновременно трахая Стёпу шпилькой. Наконец, подустав, она достала шпильку и острым носком пригладила провисшую мошонку.

— Яйца как у кота, — она нанесла лёгкий удар.

Стёпа вздрогнул. Паховая боль вызвала сумбур в голове, ещё больший страх. Яйца подлетели и вновь провисли. Он почувствовал новый удар, который пронзил изнутри. Девушка за спиной работала носком, оттачивая удар, попеременно сочетая его с поглаживанием. Она долбила его периодически шпилькой, добиваясь идеального сочетания боли в анусе с паховой болью. В итоге Степан перестал чувствовать вообще что-либо. Удары сыпались бесконечной чередой, шпилька уже не казалось таким страшным острым орудием истязания. Он отвык думать о девушке плохо.

— Пожалуйста, хватит, — молил он её навзрыд.

Она ничего не отвечала, только щёлкала каналы на телевизоре.

3

Когда Степанида неожиданно ушла, он остался лежать со спущенными штанами, с дикой болью между ног, в анусе. Его истерзанная мошонка гудела, как улей. Анус, казалось, кровоточил. Степан подтянул джинсы, выключил телевизор, свет и рухнул на диван, обессиливший. Он тут