Посланница Храма

Никогда Элеоноре не забыть свою первую встречу с адептом Храма! Она (ибо это была женщина) явилась в час, когда королева и весь двор праздновали в тронном зале очередную победу Элеоноры-воительницы, так теперь ее называли, над нерадивым соседом, повадившимся грабить пограничные селения. Пир был в самом разгаре, когда вошла Она. Почему-то все взоры сразу устремились к двери, разговоры затихли, музыканты прекратили играть. Гнев, охвативший было правительницу, быстро иссяк, стоило только незнакомке подать голос:

— Храм выражает свое искреннее восхищение стратегическими талантами нашей пресветлой королевы.

Гром среди ясного неба не смог бы поразить правительницу сильнее, чем звучание этого голоса. Сказать, что он был прекрасным, значит не сказать ничего. Это было что-то неземное: нежный звон серебристых колокольчиков, слившийся с журчанием весенних горных ручейков. Переливы этого голоса, казалось, играют на струнах души, каждую клеточку тела очищают и вместе с тем обогащают чем-то светлым. Сердце Элеоноры забилось чаще, и она вся покраснела. "Только бы придворные не заметили», — мелькнуло у нее в голове. Вместе с эйфорией душевной, королева вдруг обнаружила совсем другое следствие неземного голоса: телесной возбуждение. Женщина не знала, что происходит, но волны возбуждения катились по ее телу, как гигантские валуны, обрушиваясь мощью морского прилива на все эрогенные зоны тела, вызывая еще большее и большее возбуждение. А тем временем посланница Храма уверенной поступью продвигалась к трону, к восседавшей на нем королеве, воспевая на каждом шагу ее достоинства. Судя по всему, влияние собственного голоса на окружающих не было тайной для незнакомки, и она вовсю им пользовалась. Как успела заметить Элеонора, лица всех придворных леди были красными, как цветы мака, а от их порывистого дыхания и замельтешивших вееров мог подняться настоящий ураган. Мужчины же превратились в каменные статуи с высунутыми языками и больше ничего вокруг не замечали. Одета незнакомка была в простой балахон с капюшоном темно-коричневого цвета, правда не из мешковины, как обычно ходили церковники и отшельники, а из настоящего шелка. При виде такой роскоши (шелк был очень дорог в этой части света) женщина, гордо восседавшая на троне несколько мгновений назад, окончательно сникла, и лишь длинные каблуки босоножек, которые твердо упирались в мраморный пол, не дали ей окончательно сползти с трона. Служительница Храма подошла к трону на положенное этикетом расстояние и поклонилась с изяществом, на которое не была способна ни одна придворная дама, а тех учили этому с детства. Королева чудовищным усилием воли подавила желание в ответ на поклон раздвинуть свои длинные ноги перед незнакомкой, чтобы та могла видеть результаты своего влияния на царственную особу. Но если бы желание оказалось сильнее, незнакомка из храма увидела бы перед собой обнаженное женское лоно, тщательно выбритое и истекающее смазкой, благо короткое платье из синего бархата позволило бы это увидеть. Нижнее белье королева так же не носила, считая его неудобным, особенно в бою (приемы и пиры она относила к боевым действиям). Правительница в