День рожденья

ты была девушкой, когда мы...
— Нууу, это ведь совсем просто. Специальные такие шарики продаются, с красной краской... Я не девушка уже очень давно: Серега отымел меня еще, когда мне было восемнадцать, а потом проиграл в карты своему другу, и тот меня... тоже...
— Господи! — у меня все плыло перед глазами. — Я думал, что в меня влюбилась наивная девочка. Я думал, что открыл тебе мир секса. Я думал, что ты ангел. Я думал...
— Но ведь я тебе все рассказала, как есть. Ты можешь выгнать меня. Но постарайся понять, если сможешь. Про мир секса ты, кстати, в общем-то и прав: только с тобой я почувствовала по-настоящему... А твой подарок на день рожденья — это... я даже не могу описать, что это. Это невероятно. Я до сих пор не верю. И до сих пор теку, когда смотрю на себя в зеркало и вижу там лысую голову. Постарайся понять...

Я старался. Это был трудно, но я все-таки старался...

И через пять минут обмазывал Юлю белоснежным кремом и брил ее, лопаясь от горькой нежности. Хитрожопая Катя была права: этот фетиш сносил крышу сильней любого порно.

А еще через пять минут мы стонали в постели, яростно работая бедрами.

— Все-таки Катя никогда не сделает тебе так, как я, — хрипел я, всаживаясь до упора в хлюпающую плоть. — Не сделает, не сделает... не... не сдееелает!... Да и вообще — она ведь шлюха... — хрипел я, расплываясь Юлиному телу.

Мне было хорошо, как никогда. Кроме кайфа в опустошенных яйцах, было еще одно: гордость за то, что Юля осталась со мной.

«Через недельку вывезу ее в другой конец города и выгуляю там голышом на поводке. На четвереньках. Будет гулять, как песик, выпячивая прохожим свой бутончик, и сиськи ее будут свисать и болтаться... А на другом поводке — Катю! Выгуляю их голыми, как настоящих цуциков... можно раскрасить их под далматинцев... «— думал я, обнимая Юлю, сопящую после оргазма. — «И пусть где-нибудь в скверике трахнут друг друга...»