День рожденья

песик, ну давай же, ну отвечай мне, — шептала девушка, дыша Юле в рот. Она обращалась к ней, как к мальчику, и это сводило с ума, как эротический кошмар. Юля робко коснулась ее языка своим языком, обомлела, задохнулась от острой барбарисовой сладости — и девушки слепились губами и телами в единый ласкающийся, танцующий, лижущийся ком.

Ласкаться с ней было так упоительно, что Юля была готова снова разреветься. Ее мучительница слизывала слезки с вымытого розового личика, смешанные со струйками воды, держала Юлю обеими руками за промежность — спереди и сзади, подминая анус и бутончик, — бодала ее сосками и шептала:

— Сладкий, сладкий нежный розовый песик... Идем со мной. Пошли. Пошли, мой лысый зверек, пойдем со мной...

Она нежно вытерла Юлю полотенцем, открыла дверь ванной и повела Юлю за собой. Юля шла за ней на негнущихся ногах. Ее ввели в розовую комнату, залитую светом, который струился сквозь нежные кружевные занавески, и подвели к постели:

— Давай, песик. Давай, мой нежный, чудо мое розовое, давай сюда... Иди ко мне, иди, мой маленький, — она повалила Юлю на подушки, обвила ее руками, сплелась с ней ногами и влипла губами в ее полуоткрытый ротик, щекоча Юлю мокрой шевелюрой.

Они извивались, тискались и кусали друг друга губами до боли и красноты, а в углу стояло черное резиновое существо, незаметно вошедшее в комнату, и мяло перепачканный член. Отлипнув от задыхающейся Юли, ее соблазнительница перевернулась задом наперед, уселась голой промежностью прямо на лицо Юле, а сама нагнулась и прильнула ртом к ее раковинке. Раздался громкий стон в два голоса. Розовая попка девушки, сидевшей сверху на Юле, заелозила, заплясала вверх-вниз и в стороны; Юлины руки обхватили ее, прижимая к себе, и стонущие голоса захлебнулись в хрипе, переросшем в истошный вопль. Комок розовых тел метался и подскакивал на кровати, и два язычка ввинчивались в недра, истекающие сладкой щекоткой, и мучили разгоряченные бутоны, терзая их зверскими лизаниями...

Резиновый человек подвывал, стиснув руки за спиной. Он сдерживался из последних сил. Наконец, когда девушка сползла с Юли, отвалившись в сторону, он прыгнул в постель, мигом оседлал стонущую Юлю, одним движением вогнал в нее член — и сразу стал неистово ебать, насаживая Юлины бедра на себя. (Специально для — Он рычал, как зверь, и вдавливался в Юлю, обезумевшую в оргазме, до самых глубинных ее недр, и встряхивал ее членом, как коврик, и заливал ее спермой до самого горла, хрипя от насыщения...

Потом, когда любовники обрели дар речи, темноволосая девушка подползла к Юле, чмокнула ее в щечку и сказала:

— С днем рождения, песик! Можно тебя кое о чем попросить? Я тоже хочу быть таким же гадким лысым чертиком, как ты. Я хочу, чтобы ты меня выбрил и выкрасил...
— Что?!
— Я ОЧЕНЬ хочу, чтобы это сделал ты.

Юля смотрела на нее, не веря своим ушам. Резиновое существо подало ей бритву и поднос с красками, а затем принялось сдирать с себя