Берег Робинзонов. Часть 2

Марина в последний раз оглянулась и стянула с себя купальник. Сочное, упругое, будто его надули изнутри, матово-наливное ее сокровище выплюхнулось наружу, на свободу, и соски сразу же лизнул прохладный бриз. Это было волнительно и чуть-чуть стыдно, хоть ее никто не видел.

Оглянувшись еще раз (мало ли?), Марина осторожно спустила с бедер плавки. Переступила через них и застыла, как привязанная, боясь отойти.

Вообще-то здесь не нудистский, а самый обыкновенный пляж (ну, или не пляж, а просто берег). Другое дело, что никого нет... но вдруг появятся? Или, пока она будет плавать, стащат ее тряпки?

Эта мысль заставила Марину похолодеть (ей и так было зябко от бриза, лизавшего голую попу), и она запаковала тряпки под гальку, и еще придавила сверху валуном, чтобы наверняка. Она ведь сильная, как мама, и вся в нее.

Мама у Марины была особенная: мало того, что красотка необыкновенная (в ее тридцать семь, когда она шла с Мариной, все принимали их за сестер и клеили на пару), дельфинолог с мировым именем, так еще и силачка — одной левой могла побороть папу, который до сих пор ходил, как проклятый, в спортзал. А Марина, как уже сказано, вся в нее. И грудь ее тоже была в нее (только вчера мерили, чья больше), и фигура, и голубые глаза, и любовь к морю.

Нырять она умела раньше, чем ходить. Лет с восьми они уплывали с мамой далеко-далеко, за аквамариновую полосу, отделявшую «ближнее море» от «дальнего» (так говорила Марина, когда была маленькая). Иногда папа плыл с ними, но чаще оставался на берегу и провожал их тоскливым взглядом. И чего переживать, думала Марина, если они с мамой плавают, как рыбы, или еще лучше? Иногда маму находили ее любимые дельфины, и Марине казалось, что они беседуют о чем-то. А иногда ей казалось, что она и сама слышит какие-то голоса или фразы, только ничего не может разобрать. Она никогда не говорила об этом маме и вообще никому — вдруг засмеют...

Всю жизнь Марина думала, что у моря от нее нет секретов. Но недавно ей стукнуло восемнадцать, она впервые напилась с девчатами (не до зеленых чертей, но все-таки), и они решили купаться голышом. Странно, но Марина никогда раньше так не делала: мама всегда следила, чтобы на ней были плавки и купальник. Марина и не задумывалась, что можно без инче.

Людей на пляже почти не было, но все равно Марина померла бы со стыда, если б в голове не пенился шампусик с пивом вперемешку. Она, конечно, сдернула тряпки вместе со всеми, явив свое сокровище (девчата завистливо щупали его, и это было капец как стыдно, даже уши заложило), и ветер обдувал голые бедра так, что Марине казалось, что она внутри дырявая... Но дело было не в этом. Точнее, не только в этом.

Девчата быстро наплюхались, наорались и вылезли на берег, красуясь перед черноносым абхазцем, продававшим пахлаву... а Марина все мокла и