Ханко

миг я лежала в его объятиях, глядя в его расширенные от удивления серые глаза (наверное, я могла бы лежать так вечность, если бы...), пока в дверь снова не начали яростно барабанить и кричать что-то на незнакомом языке, вперемешку с ломаными «открой», «пусти», «сучка».

Это подействовало на меня, как ушат холодной воды (и разорвало ту магическую романтическую связь), что я вспомнила, где я, и что со мной происходит. Я откинула руки юнца и вырвалась из его объятий, отпрянув со скоростью кошки, не забыв заодно съездить ногтями по его физиономии, оставив на щеке и шее четыре красных царапины. Бросив мельком взгляд на дверь, я с удивлением отметила, что та каким-то чудом захлопнулась, и оставшиеся снаружи чужестранцы пытаются вломиться в нее, барабаня руками и сапогами и бранясь на двух, а то и трех языках.

— Давай, Хан, возьми девка! — орал из-за двери цыган.

— Ваз-ми, ваз-мь — ии, — поддакивали его друзья.

Слова эти подействовали на юнца. Он быстро поднялся, потирая ушибленное плечо, и пошел на меня, выставив вперед руки и ощерившись, словно задумал поймать дикого горного козла, зажатого в тесном ущелье. Царапины на лице покраснели и распухли. Он пытался быть грозным и страшным, но во взгляде его явно читался страх. Он не хотел этого делать, он делал это, потому что этого требовали от него другие, делал из страха. И это понимание придало мне уверенности в себе, я вдруг поняла, что я с ним справлюсь. Вот цыган, он этого хотел и не боялся, его бы я не могла победить. А юнец, он вынужден был это делать, и потому я почувствовала, что я его сильнее, именно в тот момент сильнее. Но как бы ни было, я продолжала отступать, а солдат наступал на меня, его подбадривали крики сослуживцев из-за двери и удары, которые вот-вот могли снести ее с петель. Я пятилась назад, пока не уперлась икрами в топчан, стоящий у стены, и потеряв равновесие села на него. Нас разделяло два шага, и я машинально забилась в самый угол, забравшись на топчан с ногами и натянув подол платья до самых пят, показывая всем видом, что я не готова расстаться с невинностью, по крайней мере, так просто.

Чем ближе подбирался молодой солдат, тем шире становились его глаза от того, что ему предстояло сделать, тем больше холодил его душу страх, и тем крепче росла моя вера в себя. Едва он приблизился вплотную, как я, вжавшись спиной в стену, пружиной распрямила ноги, согнутые в коленях, и вложив всю силу в удар, обеими ногами лягнула его в грудь. Такого поворота событий юнец не ожидал, на лице его промелькнуло недоумение, и он, забавно взмахнув руками и сложившись пополам, отлетел к столу, громко ударившись затылком о крепкий массив дерева, опрокинув стул и создав массу шума.

С его губ слетело совсем уж по-детски:

— А-ай-й!

И юнец, скрючившись, завалился на бок, и принялся