Ханко

кухню. Подойдя к окну, глядела на рябь и буруны стремительной речушки, держащей путь к бескрайнему морю и думала о том, что здорово было бы сесть в лодку и уплыть вдоль реки по течению, куда-нибудь, только подальше отсюда, от своей судьбы, от своего одиночества.

Мои раздумья прервал неуверенный голос солдата:

— Дева?... Жѐна? ... Ээээ... Девка?... Баба? — перебирал он знакомые обращения незнакомого ему языка.

— Сам ты баба, чего тебе? — обернулась я, быстро смахнув набежавшие в глаза слезы и выдавила из себя подобие улыбки.

Солдат ткнул себя в грудь и сказал:

— Хáнко! Хан!

Потом снова похлопал себя по груди и пролепетал что-то на своем, закончив фразу словом Хан.

— Да какой ты хан? Русоволосый, да еще с серыми глазами, Ивáнек ты или Руслан, уж никак не Хан!

— Дева? — Тыкал он в меня плацем и вопрошающе кивал, — Дева, а ты?

— Марийка я. Или Маришка, если уж так хочешь.

Он протянул руку и нежно пожал ее.

— Мари-ика! — выговаривал он, словно пробуя на вкус неизведанную ягоду, — Мари-иша!

Мне приятно было его прикосновение, его голос, его незнакомая речь. У меня было дикое желание обнять его, прижаться к нему, а может... а может и позволить ему сорвать поцелуй с моих губ, разве хуже я других смелых девушек? Но тогда бы он остался... и взял то, зачем пришел, я бы сама ему это и отдала (ну и что?!), я даже хотела этого, ведь то, что сегодня произошло, могло повториться в любой момент, не с ним, так с другим, с цыганом например (при мысли о нем, по телу прошел неприятный озноб). К этому солдату, по крайней мере, я чувствовала что-то схожее с симпатией. Но все равно прогнала.

— Иди уж. Хан. Уходи.

Он пятился к двери, улыбаясь и глядя на меня.

— Спасибо, Маришка. Марийка. Дева.

Он уже собирался открыть дверь, но замешкался и нагнувшись, поднял что-то с пола. В недоумении посмотрев на дверную ручку и на предмет в его руках (какая то сумка с ремнем) он протянул ее мне, пытаясь что-то объяснить.

— Что там? — приблизилась я.

В руках солдата была небольшая брезентовая сума с оторванным с одной стороны ремнем.

Он пытался мне что-то объяснить, но я ничего не поняла. Тогда он замолчал, жестами и действиями показал, что пытался до меня донести. В общем, из его немого спектакля я поняла, что когда его затолкнули в мою дверь, и он полетел на меня раскинув руки, эта самая сумочка, висящая у него на плече (позже я узнала что в таких сумках солдаты носят противогаз), зацепилась за ручку открытой двери и заставила дверь захлопнуться на защелку. Ремень не выдержал и порвался, но благодаря этому другие солдаты остались по ту строну запертой двери. Позже я часто думала о судьбоносном моменте этого случая, ведь не закройся тогда дверь, все пошло бы совсем по другому сценарию. Сейчас же я была слишком вымотана случившимся, поэтому лишь устало кивнула, мол