Асимметричный ответ («Показали...»)

в туалет.

Рябову достался здоровенный рыжеволосый верзила — стопроцентный типаж из Голливуда. Пыхтели они минут десять — викинг был явно сильнее, но Рябов держался на морально-волевых. С их стороны раздавалось, что-то похожее на «шай-бу, шай-бу», воодушевлявшее Рыжего Соню на подвиг. Рябова подерживали всего двое: скрипящий зубами Попов, и Цфасман, коварно выкрикивающий «гузские не здаюца!» Когда у Рябова захрустело плечо и, вопреки лозунгу, он был готов капитулировать, соперник неожиданно со стоном прекратил борьбу.

Началось светопреставление. Все орали. Ставший бордовым рыжеволосый гигант стучал себя кулаками в грудь, оправдываясь перед коллегами. Бельгийские девицы кинулись целовать Рябова, при этом, кричали своему Геркулесу что-то насмешливое. Вернувшийся из сортира кэгэбэшник, мигом сориентировавшись в ситуации, на ухо пообещал Рябову отметить достижение в докладной, и многозначительно подмигнул. Рябов расправил плечи, почувствовав себя награждённым грамотой «За усердную работу» или, как её интимно называли, — «За усрачку». Трое хмурых бельгийцев втихаря отсчитывали Цфасману радужные купюры. Адепт стойкости русского духа успел организовать тотализатор. Но делиться с победителем валютой не спешил.

Когда успокоились, расселись и потянулись к кружкам, раздался свирепый рёв поверженного силача. Вскочив на ноги, он быстро и возбуждённо заговорил, всё более и более горячась. Со стороны последовали реплики, в стане хозяев возник лёгкий спор. Девушки хихикали, закрывая лицо, и хитро поглядывая на гостей сквозь растопыренные пальцы. А гости ждали, чем закончится выступление оратора, тая нехорошие предчувствия. Опять соревнование? Прыжки в высоту? Кулачный бой? Плевки на дальность?

Гигант закончил пламенную речь и, под аплодисменты публики, полез на стол. Наши смотрели молча — это была какая-то новая, неизвестная игра. Под тяжестью детины вековой дубовый стол заскрипел, головой викинг едва не доставал потолок. Здоров был, бродяга. И тут, этот красавчик начинает расстёгивать джинсы. Не хочу даже говорить, какие мысли пронеслись в головах посланцев страны Советов. Громила спускает штаны вместе с трусами до колен и, зажав в кулаке детородный орган, выставляет на всеобщее обозрение свои яйца, что-то торжествующе крича при этом. Со всех сторон визг, улюлюканье, топот копыт, одобрительные выкрики, смех... Женская половина, не стесняясь, придирчиво оценивает выставленные экспонаты, оживлённо делясь впечатлениями.

Наши окаменели в позах, в которых их застал неожиданный стриптиз, кося глазами на КГБэшника. Даже Цфасман задержал вилку около рта, не решаясь отправить по назначению очередную порцию салата. КГБэшник сквозь зубы, практически чревовещательным способом, передал по цепи: «Спокойно, товарищи, это провокация». И полез в карман пиджака. Товарищи решили, что там у чекиста, как минимум Маузер, и зарыскали глазами по сторонам, прикидывая, что может пригодиться в рукопашной. Комсомолец, бросив иностранку, занял место в арьергарде, вообразив себя засадным полком. Но командир всего лишь выудил носовой платок с вышивкой «не забывай семью, Боря», и стал им томно обмахиваться. Несколько разочарованно, наши расслабились.

Верзила не угомонился. Криво улыбаясь, он не сводил с «коммунистов» пристального взгляда, и что-то вызывающе цедил сквозь зубы. При этом, подлец, бесстыже перебирал пальцами в волосатом кожистом мешочке внушительные причиндалы, и всякими другими