Лёгкие деньги. Часть вторая из двух

А! Ты все о своем. Это была фигура речи. Не мешай. Помоги девчонкам.

Вся эта сценка отчего-то показалась Айне крайне кощунственной. Творятся чудеса, а они!

Но следом произошло то, отчего мавка быстро простила и Нава и волхва.

— Царь подземный! — крикнул Искор, поднимая мутному небу посох. — Владычец нави ближней и дальней! Князь волхвов, царь князей, свет под землёй, самодержец иномирья и властитель золотого трона! Повелитель севера, юга, запада и востока! Волхв Искор, боярин Ражский, старший кромешник явский, пёс без цепи, меч без ножен, конь без привязи, но не челядь або раб, с великим уважением и заботой, бьет челом!

Дерево посоха еще раз ударило по мху.

— Прошу великодушно, будь милостив и прими скромный дар!

В воздух взвились ярко-зеленые искры. Повисли вокруг Искора светляками, закружили. Пропали.

Нав ловко обогнул Сыча. Стальной молнией метнулся к дружинникам, что все еще стояли подле девушек, ошарашено глазея на представление. Железные пальцы ухватили парней за вороты рубах, приподняли над землёй. Ратник с силой столкнул их лбами.

Бесчувственные тела кулем рухнули на землю.

Доспешник выхватил из ножен меч. Украшенный хитрой вязью клинок вонзился рядом с бедром мавки. Да так быстро, что девушки не успели даже напугаться.

— Если хотите жить, хватайтесь за рукоять, — крикнул Нав. — Держитесь двумя руками! Только двумя! И ни в коем случае не отпускайте.

Айне послушно вцепилась в холодную проволоку черной серебряной оплётки. Секунду спустя к ней присоединилась Божена — места хватило на четыре женских ладони. Мастер явно делал клинок под могучего сложением Нава.

Мох колыхнулся. Из-под земли донесся вой. Девушки не сговариваясь завизжали. Дружинники вторили срывающимся криком.

Зеленый ковёр с хрустом пробил целый лес костлявых рук. Над поляной зазвенел хохот десятка писклявых глоток.

Возле одного из дружинников поднялся холмик, какой мог прорыть только исполинский крот. Взрыхлённая земля разлетелась в стороны, обнажив полуразложившийся труп. Сквозь грязную, пропитанную какой-то бурой мерзостью тряпку, накинутую поверх тела, просвечивали рёбра. Белый череп еще хранил остатки светлых волос. Нижняя челюсть дрожала, и в такт ей колыхались черные клочья кожи. Глазницы горели красным огнём — он плясал на золоте цепочки, бывшей некогда очельем.

— О-а-а-а! — провыл труп. — Тебя-то я и жду!

Костлявый палец указал на дружинника. Темная шевелюра парня седела на глазах. Глаза грозили вылезти из орбит, рот удивленно округлился.

— Убийца! — произнесла покойница.

В плечи, ноги, запястья ратника вцепился десяток покойницких рук. Дёрнули, потянули вниз. И тело, вопреки законам Яви, начало погружаться в землю. Будто под ним была не твердь, трясина.

Парень вопил так, что закладывало уши. И дрожащая Айне могла его понять. Призраки цепляли несостоявшихся богачей, прижимали к земле. И возле каждого поднималось два, три, а то и семь холмиков.

Мавка отвернулась.

И увидела, что возле волхва стремительно растет точно такой же холм. Искор ловко перехватил посох. Курганчик осыпался, обнажая обтянутый остатками черного кафтана скелет. Руки его сжимали ладную на вид саблю.

— Искор! — радостно завопил скелет. — Курвий сын, мавкина подстилка, пиздолиз, пёс, предателькое рыло! Жопосрачник! Ох, сколько я ждал! Ох щас