Далее интимно!

Не только полные ему нравятся, но и Ася. — вру Рите, надеясь, что она скажет подружке, та пригласит на «киносеанс» моего друга. — Он вообще-то ещё ни с кем не...

— Девственник значит. Утром позвоню ей. Если бы она не была моей подружкой, я бы не разрешила ей сосать у тебя, так что ей будет партнёр.

Отведённое ей тёте и мужчине время подходило к концу и сейчас самый лучший момент окончательно отвлечь сестру. Сказал, что она умничка и поцеловал в губы, с них постепенно опустился на животик, а там она уже сама раскинула ножки, подхватила их под коленки ветками-ручками.

Запомнил, что ей больше нравятся всасывания малых губ, особенно того места где они сходятся у лобка. Первые поцелуи ласкательные, подготавливающие к последующим, засасывающим до боли. Добившись от её организма первого, несильного оргазма, надумал трахать её в попку указательным пальцем. Благо, что смазка ещё не смыта, так что палец легко проник за сфинктер.

«А что если большим я с краю влагалища буду тереть? Она ведь сама туда проникала по вторую фалангу». — подумал и сделал.

Сестра дёрнулась, посмотрела мне в глаза, сказала:

— Осторожней только. — это шёпот грома.

Оставив пальцы в дырочках, я поднял лицо к её губам, поцеловал:

— Я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь. Но был бы рад произвести эту операцию. Ты ведь знаешь, как я нежен. — вновь целую в губы и массажирую промежность. И она отвечает:

— Бля, Гош, какой ты замечательный любовник. Ты будешь одАрен!

— Если бы я тебя не знал, то посчитал бы самой распущенной блядью... Ну ты же сама сказала, что я замечательный любовник. — продолжая целовать губы до боли, до стона, надавливаю большим пальцем на кожицу плевы.

Риточку охватывает судорога оргазма, она поднимает таз выше, сильнее натягивает «тетиву» целки, но боль её отрезвляет, она роняет ноги на постель...

— Хочу сейчас. Выеби меня в пизду. На хуй эта целка кому-то нужна, а ты достоин такого подарка. Вряд ли твоя жена будет девственницей, так что, иди, хорошенько помой пенис, а я застелю... брачную постель. Буду хранить эту простыню, помнить о наших соитиях.

Только успеваю опустить ноги на пол, как скрипнула кровать в спальне тёти. Раз. Другой. Ритм хороший.

Сестра сразу забыла, что собиралась сделать, накинула ночнушку и пошла наблюдать. Не знаю, что она там увидит — вряд ли Маша оставила торшер включённым.

Мораль моя терпит поражение перед похотью — бреду за Ритой. Шорох наших ступней совпадает со скрипом кровати под тётушкой — дверь в спальную приоткрыта, света уличных фонарей хватает, чтобы увидеть, как Маша высоко задрала колени, голени прикрывают от нас задницу некрупного (как я себе представлял) мужчины меж её ног. Он совершает возвратно-поступательные движения, ни разу не сбиваясь с ритма.

Кровать тёти стоит поперёк комнаты, окно находится напротив дверей, и мы видим только силуэт совокупляющихся. Тётушка внезапно окольцовывает тело мужчины ногами и руками. В наступившей тишине слышу своё сердцебиение: мы замираем, не дышим.

Маша отпускает