Болотная ведьма

ладонь девушки не коснулась его плеча.

— Проводи меня домой прямо сейчас, пожалуйста.

Оксана была уже одета и что-то сжимала в кулаке.

— А почему сейчас? Я чем-то обидел тебя? — Встревожился Димка

— Нет, Дим. Совсем не поэтому. Только не спрашивай, ладно? Мне... неловко.

— Как скажешь. Идём. — Димка обнял девушку пониже талии, с удивлением ощутив, что под лёгкой тканью юбочки нет ничего, кроме девичьей попки.

— Обнимай меня сегодня повыше. — Оксана поспешно сдвинула руку парня.

Даже в неверном лунном свете было заметно, как она покраснела. Тут только до Димки дошло, из-за чего минуту назад так сжалась Оксанка и, что светлый комочек, который, пряча, тискает в кулачке Оксана, это её мокрые, политые протёкшим из киски соком, трусики. Мысленно ахнув и обозвав себя дураком, он торопливо, пытаясь отвлечь девчонку, заговорил о чём-то постороннем и якобы интересном. Получилось довольно фальшиво, но Оксанка преувеличенно охотно подхватила разговор, и, постепенно, они действительно успокоились и к дому подошли уже болтая, как ни в чём не бывало. Прощаясь, не прятали глаз друг от друга, улыбались в предвкушении завтрашнего дня и новой встречи. Правда, встретились не так, как собирались.

Не одному Димону нравилась Оксана. Деревенские пацаны за ней табуном ходили. Вот этот табун Димку на соседней улице и остановил. Долго не разговаривали. Димка драться умел, и немало соперников поотлетало в стороны от его ног и кулаков, но толпа есть толпа. Свалили и лежачего били так, что если б не шедшие мимо припозднившиеся мужики, забили б наверное, коль не насмерть, так до инвалидности. Домой Димона принесли, сам идти не мог. Вот когда бабка себя знатной травницей показала. За какие-то два дня голова звенеть перестала, и руки-ноги слушаться начали, и кожа, поначалу от побоев чёрная, посветлела. А все эти два дня у кровати Димкиной с утра и до ночи поздней сидела, не поверите, Оксанка. И спроси, не сразу бы Димка сказал, что его лучше на ноги поставило: припарки бабкины или Оксанкины ласковые руки, да губы. И, когда на третий день он, с трудом поднявшись, упрямо пошёл с ней гулять, хоть и не надеялся на своих ногах домой вернуться, именно из-за неё не тронули его деревенские. Что уж она им там накануне сказала? Значит, ведь был он ей нужен. Был!

Оксана! Три недели они были неразлучны, как нитка с иголочкой. Тень густых садов жарким днём, чернота позднего вечера на берегу реки, влажные Оксанкины губы, скользящие по Димкиному лицу и телу, восхитительная мягкость девичьих грудей в Димкиных ладонях, упругие, нет, не раздвинутые, этого Оксана не позволяла, лежащие на руках бёдра, когда он на руках выносил девчонку из речки... Сказка! Была... И разом, словно страницу закрыли, кончилась. Оксанка вдруг потеряла к Димке интерес, отмахивалась от его ухаживаний, снова завертелась в хороводе окружавших её парней, а на Димкины слова и упрёки лишь плечами пожимала, будто и не было у неё с ним