Болотная ведьма

Всё равно уйдёт, никто его не удержит, но бабка неожиданно спокойно кивнула.

— Ступай. Погоди только чуток. Чайник вот-вот закипит, отваром на дорожку напою. А то ночи уже холодные стали, не застудиться б тебе.

Ждавший куда более серьёзных проблем, Димка, не споря, опустился на стул. Лучше уж пятнадцать минут подождать, чем... Бабушка ловко сновала по кухне, смешивая на дне большого чайного стакана одной ей ведомое содержимое разного вида баночек. Забулькал наливаемый кипяток, по кухне поплыл свежий, чуть резковатый аромат незнакомых трав.

— Готово, внучек. Держи.

Димка не медля вцепился в ручку старинного серебряного подстаканника, торопливо хлебнул, обжёгся.

— Не спеши. До утра времени много. — Бабушка без улыбки взглянула на Димона. — Это надо потихоньку пить. Иначе толку не будет.

Кивнув, Димка стал медленно потягивать горячий напиток. Вкус был непривычный, но не противный, а по телу действительно стало разливаться ласковое и какое-то умиротворяющее тепло. Оно странным образом успокаивало, отодвигало вглубь изматывающую дерготню последних дней, и уже нормальным казалось не бежать куда-то неизвестно зачем, а просто лечь и забыться, дать хоть на несколько часов отдых измученным нервам... Осенённый внезапной догадкой, Димон вскинул на бабку глаза.

— Притупилось шило в заднице? — Слегка улыбнулась та.

— Ну, вроде. — Пожал плечами Димон. — Это отвар, да? Значит верно, про тебя мамка говорила? Колдунья ты?

— Нет, Димушка. — Бабка покачала головой. — В травах понимаю — это правда. В других людях настоящую Силу чувствую. Знаю, как пользоваться ей. Много знаю. А сама не могу. Мать моя могла, да. А с меня колдунья, как из детского совочка лопата. Вроде и похожи они, да много ли совком-то нароешь? Так и я: травки заварить, пошептать маленько чего. А чтобы всерьёз — нет.

— Жаль. — Грустно усмехнулся Димон. — Помогла бы мне Оксанку вернуть.

— Тебе сейчас в другом помогать надо. — Серьёзно глянула на него бабушка. — Дай-ка свою посудину, посмотрю, что травинки покажут.

— На, допивай. — Бабка, повертев перед глазами стакан, поставила его перед Димкой. — Вот ведь. И не присушивала ничем, а как держит!

— Чего-о? — Не понял Димон.

— Уезжать тебе надо, парень, вот чего. — Вздохнула бабушка. — Хорошего здесь уж не жди. Не нужен ты ей. Дома тебе легче станет. Врать не буду, не сразу. Полгода ещё, может год, сниться будет, да только это после того, как тебя здесь крутит, семечки. Перетерпишь, а там всё на место и встанет.

— Не уеду! — Упрямо мотнул головой Димка.

— Чуяла, что так ответишь. — Старуха тяжело поднялась со стула, пошарив в буфете, извлекла оттуда пачку папирос, прикурила от спички. — И сказала б тебе «утро вечера мудреней», да знаю, утром только хуже будет.

Димка удивлённо взглянул на неё.

— Бабушка, ты разве куришь?

— Бывает, когда на душе муторно. Эх, угораздило тебя, Димка. Да и я хороша, дура старая. Видела ведь за кем бегаешь.

— Она хорошая девчонка, бабушка. — Кинулся вступиться за Оксанку Димон.

— Да, какая разница: хорошая, плохая. — Отмахнулась бабка. — Не на счастье другим она рождена. А может