Старый лекарь. Хижина дяди Овина

от удивления — ей и в голову не приходило, что он вообще умеет говорить, тем более — по-русски.

— Ева — это кто? — Зачем-то спросила она.

— Ева хочет в писю!... — ответил он, согнув руки в локтях и зависнув над её тельцем так близко, что девушка ощутила исходившее от него тепло, соски и низ животика защекотала его кудрявая и жёсткая поросль, а нежного лобочка коснулось что-то массивное, горячее и влажное.

— Ты это меня так называешь? — догадалась гостья — Но меня ведь не так... Хотя знаешь, сейчас я всё равно уже под тобой и... я хочу быть для тебя твоей Евой! И да... я очень хочу! Очень-очень!... Теку уже вся!... Ну, давай же уже, не томи... — шептала она.

— Ева пися маленькая, красивая, совсем сладкая ещё... Овин будет ебать в писю нежно, не бойся!..

— Даахх... я хочу, чтобы Овин ебал свою Еву в красивую писю... ебал медленно... нежно ебал... но глубоко и ооочень долго! — Неожиданно для самой себя, девушка вошла в роль и даже назвала по имени своего нового любовника.

В этот момент гигант чуть выгнулся, шевельнулся... и горячий влажный конец его члена тут же направился меж распростёртых губок в струящееся соками розовое влагалище. Таня убрала пальчики с половых губ и перенесла руки к себе на живот, чтобы не мешать процессу. Она чувствовала, как медленно, но настойчиво, сантиметр за сантиметром огромный член вползает в её трепетную писю, трётся и ласкает, заполняя изнутри всю её девичью суть горячим и твёрдым мужским естеством. И вот губки схлопнулись, заглотив первую залупу, но их тут же раздвинула вторая, и тоже стала продвигаться вглубь, а за ней третья...

Овин не очень внятно выражал свои мысли, но он точно знал, что скоро ему придётся остановиться в этом продвижении и запомнить глубину, на которую можно ебать писю этой девочки, чтобы не сделать ей больно. Но предел ещё не был достигнут, и он с наслаждением, медленно вводил и вводил в неё свой огромный член. Третья головка давно скрылась между девичьих губок, ствол становился значительно толще, и девушка явственно ощущала, как растягивается вход в её мокренькую пещерку. Чувствовала она и то, как раздвигают её внутренние своды набухшие мягкие головки. Чувствовать, как огромный инструмент неотвратимо заполняет и растягивает её изнутри было одновременно приятно волнительно и страшно...

— Ооууй!... — Чуть слышно вскрикнула наложница, когда кончик могучего члена сначала уперся, наконец, в шейку матки, а затем и чуть надавил на неё, доставив удовольствие, смешанное с тупой болью.

Овин тут же остановил продвижение и замер неподвижно, давая ей привыкнуть к ощущениям, а сам точно запомнил только что измеренную глубину новой для него девичьей письки.

Писечка у Тани была узенькой, совсем нерастянутой. До сих пор в реальной жизни она знала члены лишь двух любовников, второй из которых вскоре стал её мужем. Но вспоминала она его редко, в отличие от того, кто навсегда остался для неё первым мужчиной.