Старый лекарь. Хижина дяди Овина

во время страсти девичьему ротику, высунул свой огромный язык и легонько коснулся кончиком её пересохших губ. Провел им сначала по верхней, потом по нижней, увлажнив их. Девочка продолжала получать «удары» в глубь истекающей смазкой писечки, дыша ртом. Тогда Овин погрузил ей в него язык, нащупав кончиком её маленький язычок, и приласкал его. Таня ответила, покрутив язычком вокруг огромного мужского языка, обхватила его губами, и чуть прикусила зубками. Он запросто мог бы освободиться, но его тоже очень завело то, что девочка, которую он сейчас так умело и нежно ебёт, в порыве страсти «взяла в плен» его за язык и, скорее всего, не отпустит, пока он не сделает с ней всё, что она захочет.

— М... м... м... м... — Мычала под ним девчушка, когда он снова и снова напяливал до упора её мокрую письку.

— У... у... у... у... — Вторил басом он ей, не смея и пытаться освободить кончик своего языка, удерживаемого её зубками.

Он знал, что, если так и продолжать, скоро эта сыкушечка, что мычит сейчас под ним, очень сладко и мокро кончит, изливаясь скользкими соками из голой писи и трепыхаясь, на его члене, как мотылёк на иголке. Но он решил сделать для неё нечто большее. Постепенно он замедлил темп ебли и стал двигаться с такой скоростью, чтобы с одной стороны не потерялось возбуждение, а с другой — не позволяя маленькой похотливой мокрощелочке взорваться оргазмом раньше времени.

Овин имел огромный опыт в том, как следует ебать таких молоденьких и нежных девочек. Впрочем, это не было для него совсем уж рутиной, и к каждой новой пиздощелке он с наслаждением подбирал свой собственный индивидуальный подход. Главным для него были не собственные ощущения, его гораздо больше радовало то, как стонут, текут, потеют, выгибаются дугой и бьются до изнеможения в долгих горячих судорогах оргазма, нанизанные на его член, эти белопопые и голописые создания.

Сейчас он точно знал, что эта пися ещё не готова, и её предстоит «помучить» еще очень долгое-долгое время, чтобы потом вместе с ней испытать настоящий взрыв страсти и наслаждения. Поэтому он никуда не торопился. Овин лишь чуть сменил позу: продолжая упираться руками в ложе на уровне девичьих висков, опустился на него своими коленями, принципиально не касаясь тела Тани нигде, кроме как членом, введённым в щелку.

Ритм движений стал нарочито медленным и монотонным. Каждый раз, когда он медленно вводил своё орудие девочке в письку до упора, новая волна наслаждения накатывала от низа живота и расходилась по всему телу сладкой негой, и отдавалась эхом где-то глубоко в попке. Затем на мгновение отступала, чтобы вновь накатить и взбудоражить девичье естество. Девушка, закатив глаза, глубоко дышала, приоткрыв ротик, из которого то и дело раздавались еле слышные постанывания. Расслабленная попочка медленно ёрзала вверх-вниз по мягкому меху заячьих шкурок в ритме, который задавал ей через писю Овин своим массивным членом. Тихонько хрустела хвоя в матрасе