По следам Аполлинера 30. Ночь ошибок

войти или заглянуть раньше на террасу, чтобы посмотреть, есть ли там кто из прочих дам. И пока я стою так, словно Буриданов осёл, дверь оттуда открывается, кто-то (я не успеваю заметить, кто) входит в коридор и тут же натыкается на меня.

— Бог ...мой, кто это?

По голосу узнаю госпожу Самарину.

— Елизавета Львовна?

— Это ты, Саша? Нашёлся? Тебя тут все обыскались. Мама твоя особенно. Ты к ней идёшь? А ко мне прежде не спустишься? Пока тут игра не кончится.

Она берёт меня за талию, прижимает к себе и ведёт вниз, не разжимая своих объятий. Мы спускаемся на первый этаж и направляемся к двери её комнаты, она берётся за ручку, тянет её на себя, мы перешагиваем порожек и, оказавшись внутри, стискиваем друг друга в объятиях, а наши губы сливаются в долгий-долгий поцелуй.

— Ну, так где там твой балунчик? — интересуется она, протискивая руку меж нашими животами. — Ого! Ничего себе пташка! Да она, кажется вот-вот спорхнёт и улетит. Что нам с ней делать?

— Вы, вроде бы, хотели взглянуть на неё...

— Хотела, и сейчас не прочь. Но надо зажигать свет, а времени в обрез. Вдруг моему драгоценному взбредёт мысль то же за чем-нибудь заглянуть сюда... Дай-ка я закрою дверь на щеколду... Вот так... Что будем делать дальше с твоей птичкой?

— Поместим в гнёздышко... Разве нет?

— Какой ты догадливый... Но как бы нам поудобнее пристроиться?

Продолжая держать меня за мою пташку, она делает несколько шагов в полной темноте и продолжает:

— Ага, вот, кажется, краешек постели. Присядь-ка здесь и помоги мне приподнять как можно выше подолы моих юбок. Вот так, спасибо!

И мигом взбирается мне на колени. Обнаружив, что на её бёдрах больше ничего нет, я спрашиваю:

— Куда же делись ваши панталоны? Помнится, за ужином...

— Да, за ужином были, а теперь вот нет! Дай, думаю, избавлюсь от них... Вдруг они излишне помешают моему любезному балунчику?

С этими словами она вводит его в своё совсем уж мокрое гнёздышко и, обняв меня за шею и опираясь на колени, сжимающие мои бёдра, начинает скакать на них.

— Мы ведь так уже пробовали, мой мальчик? Я всё правильно делаю? Ничего не забыла?

Я просовываю ладони ей под зад и, то помогая ей приподнимать его, то поглаживая кончиками пальцев кожу вокруг анального отверстия, в довольно непродолжительное время привожу в такое состояние, что она начинает ахать и охать, причём довольно громко, а скакать так энергично, что мне не удаётся удержать её, и она соскакивает с моего балунчика.

— Дайте-ка мне поместить его обратно, — предлагаю я, пытаясь сделать это.

Но она валит меня на спину и шепчет на ухо:

— Погоди... Как же это было здорово!... Я даже, кажется, пару раз, громко вскрикнула... Боюсь, не услышала ли нас Ксеня... И вот что ещё: времени у нас в обрез, а ты ещё не... Ну, понимаешь, что я имею в виду... Так может нам поменяться местами?