Старый лекарь. Хижина дяди Овина

на голове были собраны в кулю, чтобы помещаться под тем нелепым головным убором. Сомнений почти не осталось — это была юная монашка, причём, судя по одежде и языку, на котором она ругалась, явно какой-то иностранной конфессии.

В процессе раздевания что-то небольшое, но твёрдое с грохотом упало на деревянный пол.

— Ева... глаза стёкла... Гм... — Недоумённо произнёс хозяин дома, рассматривая поднятые очки в чёрной роговой оправе.

После этого он отодвинул ногой кучу смятой одежды прочь с дороги и понёс жертву, так и держа её за ноги, к лежанке, где восседала Таня. Она чуть подвинулась, освободив немного места. Овин уложил новую гостью на спину. Из одежды на ней оставались только хлопковые трусики серого цвета, которые положено натягивать до самого пупка, они изрядно сползли в процессе насильственного раздевания. Девушка стала было их поправлять, но не тут-то было: могучие лапы Овина отстранили её ручонки и ловким движением лишили бедолагу последней детали гардероба, впрочем, эта деталь оставалась до сих пор на ней лишь потому, что снимать трусы через голову очень неудобно.

— Саn I... Саn I hаvе mу glаssеs bасk рlеаsе? — Робко поинтересовалась гостья скороговоркой.

— Во даёт! С неё только что трусы стянули, а она очки назад требует! Монашка, блин!... — Искренне расхохоталась Таня.

— Плохая Ева... В лес убегать... Плохая!

— Слушай, Овин, она очки вернуть просит, может, уважишь? — Перевала Таня просьбу плохой Евы.

— Плохая Ева... Попу пороть!... Попу!!!

— Эээ... но... Глаза стёкла... отдай ей, пожалуйста...

— Попу пороть... Потом ебать... Плохая Ева... — Бубнил монстр, но всё же отдал очки, которые успел положить на тумбу возле лежанки.

От услышанного у Тани почему-то застучало в висках. Она поймала себя на том, что всё это время, не отрываясь, рассматривает белоснежное тело этой юной толстушки. Её небольшие, но чуть заплывшие жирком грудки с розовыми бусинками-сосками, толстенькие ляжки, мягкий, как перина, животик и даже ни разу в жизни не бритая писька, поросшая длинным тонким и довольно редким пушком, сквозь который отчётливо виднелись два валика пухленьких половых губок и немного выглядывающий меж них кончик любопытного клитора.

Но мысль о том, что, вероятно, ей вскоре посчастливится не только детально рассмотреть эту пышечку во всех интимных подробностях, созерцая её в весьма постыдных позах, но и лицезреть порку её такой нежной и чувственной белой попочки, буквально сводила Таню с ума. Ещё минуту назад ей и в голову не могло прийти такое! Но сейчас она была готова сама поставить эту толстенькую сучку раком, заставив выпятить повыше голый задик для порки, и начать охаживать его обжигающими шлепками... «Сначала рукой по одной тёпленькой булочке, потом по другой... а потом какой-нибудь тоненькой плёточкой... да... чтоб попочка порозовела... ммм... чтоб жгло, как от перца... «— роились в голове у Тани постыдные мысли. От этого низ живота снова заныл, а из писи стала сочиться горячая смазка.

Гостья же вела себя на удивление спокойно. Она надела очки и принялась рассматривать всё