Город детства

то в детстве она проделывала уже такое).

Она смотрела на меня снизу вверх, щурясь от утреннего солнышка и улыбалась, а я улыбался ей в ответ и шлепал босыми ногами по лужице. Марина уже закончила свои дела, но вставать не спешила. Она протянула руку и коснулась выпирающего на моих штанах бугра.

— Ого! — подняла она брови вверх.

— Марина, снова хочу тебя там посмотреть.

— Нет. Не сейчас! На сегодня хватит! Она поднялась и быстро одернула подол, что я не успел ничего увидеть. — Пойдем!

Я горько вздохнул и пошел рядом с Мариной. Мы подходили к дому и я уже хотел спросить когда мы снова увидимся, как Марина остановилась, и обернувшись ко мне, с лукавой улыбкой спросила:

— Ты снова хочешь увидеть... ммм... мое переднее место?

Глаза мои загорелись, и пока я собрался ответить, она взяла меня за руку и потянула:

— Пойдем!

Марина завела меня в небольшой закуток между домом и поленницей, мне хорошо знакомо было это место, хотя теперь мы там едва поместились.

— Только посмотреть! Руками не трогать! — глаза ее блестели, грудь ходила ходуном, а пальчики уже принялись перебирать по ткани сарафана, приподнимая подол и обнажая ее изящные ноги. Я опустился на корточки, и от Маринкиной тайны меня отделяло пару десятков сантиметров.

Голубая ткань платья, словно морская волна, отползала с все выше обнажая гладь песчаного берега ее стройных ног. И вот появились вожделенные мной холмики ее Тайны. В свете дня Марина предстала совершено в ином ракурсе. Ее безволосая поверхность была бархатиста. Полные складочки, аппетитными дольками персика немного расходились книзу, обнажая бледно розовую плоть нижних губок. По краям складок, словно роса выступили капельки сладкого нектара, капельки утреннего вожделения. Я приблизился почти вплотную к этому чуду, до меня доносился тонкий, кружащий голову аромат страсти, что исходили от лепестков Марининого цветка!

— Поцелуй! — едва слышно прошептала Марина, и я с радостью присосался к пульсирующей плоти, слизывая проступившую влагу и погружая язык в глубины открывшейся мне тайны. Вкус Марины на этот раз был более терпким, более интимным, что лишь добавляло пикантности моим ласкам. Ее ягодицы вжимались в шероховатую поверхность бревен, а сама она стиснула зубы, чтоб не проронить лишнего звука страсти, рвущегося с ее уст. Когда ее снова настиг оргазм, колени ее немного подогнулись и она уперлась руками мне в плечи, чтоб не упасть от навалившей слабости и удовлетворения.

Так мы стояли какое-то время. Марина, подрагивая, приходила в себя, а я прижимался мокрой щекой к ее влажной плоти.

— Я ведь тоже хочу увидеть тебя, — прошептала она, убирая со лба выбившуюся прядь русых волос, — Ты ведь тоже раньше показывал мне, а теперь? Так совсем не честно!

Сейчас в Марине говорила капризная маленькая девочка, ей оставалось только топнуть ножкой и расплакаться!

Я нехотя оторвал щеку от горячей плоти и подняв голову всмотрелся в большие голубые глаза Марины. Едва кивнув я поднялся во весь рост, и расстегнув, спустил до колен шроты