Вторая любовь — последняя справедливость

жаль, но только два дня назад я понял, что все это было чушью.

Кевин отвел глаза, чтобы Оскар не увидел его слез. Оскар потянулся к своей сумке и вытащил ноутбук, главным образом для того, чтобы у него был повод отвернуться. Он запустил его и вытащил на экран письмо. Он знал его уже наизусть, но все равно прочитал вслух.

Мои дорогие сыновья,

Пожалуйста, простите меня за то, что я написал это по электронной почте, а не обратился к вам напрямую, но во мне сейчас слишком бушуют эмоции, чтобы я мог контролировать свои мысли и слова.

Недавно я обнаружил, что у вашей матери долгие годы был роман с другим мужчиной. По-видимому, это началось за год до моего отъезда в Кувейт и продолжалось годами после моего возвращения. Это прекратилось только с его недавней смертью.

Она призналась, что ее возлюбленный жил с вами все время, пока меня не было. Она сказала мне, что даже возила вас обоих к нему после моего возвращения.

Прежде чем впадать в панику и думать, что я испытываю в отношении вас какое-либо недовольство, выслушайте меня. Она объяснила, что всегда просила вас ничего об этом не упоминать, и я могу понять, почему вы ей доверяли. Она поставила вас в положение, когда вы либо храните ее тайну, либо разрушаете нашу семью. Как минимум по этой причине я и развожусь с мерзкой сукой. Я знаю, что для меня нехарактерно использовать подобный язык, но зная то, что я знаю теперь, я не могу рассматривать ее действия иначе как мерзость. К тому же, чудовищную.

Я не испытываю никакой враждебности к вам, за ваш выбор единства нашей семьи. Теперь я понимаю, что причиной того, что вы отдалились от меня, был конфликт, который вы, должно быть, испытывали из-за этой дилеммы. Я гордился вами в те дни, когда вы родились, и до сих пор сохраняю эту гордость сейчас, когда вы стали мужчинами.

Вернемся к признанию вашей матери. Я так взбесился, слушая ее. Было очевидно, что она не чувствует ни сожаления, ни раскаяния по поводу своего романа. Она даже, казалось, гордилась глубиной и силой той любви, что она испытывала к этому франко-канадскому члену. Когда я ушел на войну, она пыталась объяснить начало романа тем, что ей был нужен кто-то, кто позаботится о ней и о вас двоих. Я развеял это заблуждение, указав, что отношения начались за год до того, как Саддам Хусос даже вторгся в Кувейт. Впрочем, это было единственное, чем я укорил ее тем вечером, так как большую часть времени я был слишком перевозбужден, чтобы говорить.

На следующий день мы поговорили еще раз, когда я немного успокоился. Я пытался заставить ее почувствовать хоть некоторую вину за то, что она сделала, но потерпел неудачу во всех смыслах, кроме одного. Я указал, что другие жены военнослужащих не преодолевали опасность, в которой оказались их мужья, тем, что заводили романы, даже