Вторая любовь. Часть 1

Роберт

Вы не слышали рёва турбореактивных двигателей Боинга 737 со смотровой площадки аэропорта, но могли видеть дрожь большого самолета, когда у него включаются девять тонн тяги. Реактивный двигатель — изумительное творение. Он так же прекрасен, как любое произведение искусства, и обладает обманчивой простотой цветка, причем каждая тонкая часть сложно зависит от других. Я потратил большую часть своей жизни на поиски этих прекрасных и мощных творений. Они — первое из моих больших увлечений, второе — моя жена Карен. Две мои большие любви: моя жена и реактивные двигатели.

Возможно, при этом вам покажется странным, что я ненавижу самолеты и аэропорты. Отчасти это связано с тем, что худшие моменты моей жизни произошли в аэропортах. Впервые уезжая из дома, чтобы поступить на флот, я прощался с родителями в аэропорту. Я вернулся домой в тот же аэропорт четыре года спустя ни к кому. Мои родители оба умерли, пока я был на службе. Я — единственный ребенок в семье, и слово «одиночество» не описывает того, как я себя чувствовал, вернувшись домой. Но худшим временем было оставить свою жену и детей, улетая на войну и зная, что они останутся одни, без семьи, на которую можно положиться, а я буду на другом конце света, сражаясь с арабами. Это было более двадцати лет назад.

Сегодня, дождливым осенним утром я привез Карен в аэропорт в пять сорок пять утра. Расставание на две недели было депрессивным. Мы женаты уже двадцать шесть лет. Она уезжала в путешествие через всю страну в гости к нашим взрослым детям. Моя жена страдала исключительно тяжелым случаем синдрома пустого гнезда... или так мне казалось. Я спрятал свои чувства и отправил ее с улыбкой и мольбой вернуться домой «как можно скорее».

У нас есть два мальчика; младший покинул дом в восемнадцать лет, чтобы поступить в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, и с тех пор я видел его всего четыре раза. Дважды он приезжал домой, и дважды мы ездили в Калифорнию, но ни одно из четырех посещений не длилось более двух дней. Все четыре посещения были странно неудобными и неловкими. Старший мальчик был немного более домашним, сделав расставание исключительно трудным. Он поступил в университет на холме рядом с нашим в викторианском стиле домом из линейки подобных, и, за исключением своего первого семестра первого курса, жил на самом верхнем этаже нашего четырехэтажного дома. Не выходя из дома, он закончил аспирантуру, и всего шесть месяцев назад переехал от нас, чтобы устроиться на работу в Чикаго.

Не поймите меня неправильно, я люблю своих сыновей. Когда они были маленькими, я наслаждался их обществом и любил их больше, чем саму жизнь. Но сейчас любимые мной дети — это двое взрослых мужчин, с которыми у меня нет ничего общего. В обществе друг друга нам скучно, неловко, и, на мой взгляд, нам лучше лишь помнить друг о друге. С моей женой же все по-другому. У нее есть