Девочка-осень. Часть 1

этой, откуда вошли в номер, санузел.
— И все? Такой маленький номер. Меньше однокомнатной квартиры.
— Да. Обычный одноместный номер.

Пьем чай с тортом. Обращаю еще раз внимание на ее тонкие, благородные руки. Пальцы ни на секунду не остаются в покое. То за чашку берется, то за край тарелки, то легонько барабанит пальцами по столу, то во время беседы непроизвольно сжимает их и разжимает. Но гораздо больше времени я смотрю ей в лицо, наслаждаюсь видом белой кожи, нежными щеками, водопадом черных волос, струящихся по плечам до середины спины, и снова тону в бездонной глубине чарующего взгляда.

Чай допит. Отталкиваю столик в сторону, остаемся сидеть друг перед другом в креслах. Белая строгая блузка, с расстегнутой самой верхней пуговицей, смутно угадывается контур лифчика, обнимающий третьего размера грудь, черная юбка чуть ниже колен, белые колготки. Ни цепочек, ни сережек, ни колечек. Стройная фигура, идеально красивая женщина: влекущая, зовущая, желанная.

— Иди ко мне! — я протягиваю руки ей навстречу. Мне хочется, чтоб она села мне на колени, чтоб мы продолжили пьянящий поцелуй, чтоб я заласкал и зацеловал бы ее всю, освобождая от одежды, и только потом перенес бы на кровать.
— Ты обещал дать мне свою рубашку. Можно?
— Да. Но ты наденешь ее на голое тело.

В ответ Лариса начинает медленно расстегивать пуговицы своей блузки. У меня перехватывает дыхание. Вот полоска ослепительно белого тела выше лифчика, вот сам лифчик, вот живот, вот пупок, вот кромка юбки. Вот она уже без блузки. Вот она расстегивает привычным движением застежку лифчика и перед моим взором — красивейшая грудь: спелая, налитая, упругая, светло-коричневый ореол и торчащие кнопочки сосков. Вцепляюсь в подлокотники кресла, чтоб не сорваться к ней, и выдержать до конца, сдержать данное слово.

Лариса чуть медлит. Понимаю, что она ждет от меня какого-то симметричного ответа. Пиджак я снял, войдя в номер, вместе с курткой, теперь развязываю галстук, и медленно расстегиваю пуговицы рубашки. Раздеваться сидя, Ларисе, видимо, дальше неудобно. Она встает рядом с креслом, опускает молнию с боковой стороны юбки, снимает ее, кладет на кресло. Снимает обувь, ставит под кресло. Стараясь не смотреть на меня от смущения, снимает и колготки, обнажая прелесть женственных бедер, гармоничное очертание ног, белые узкие трусики. Теперь смотрит на меня. Пуговицы рубашки я уже расстегнул, но еще не снял. Снимаю рубашку, но когда она протягивает руку, я еле заметно качаю отрицательно головой и чуть улыбаюсь. Она понимает, что «голое тело» — это и без трусиков. Сжав губы, снимает трусики. Чисто выбритый лобок, чуть виднеющийся разрез половых губ в очередной раз заставляют меня нервно сглотнуть и вздыбиться член в стремлении вырваться наружу и ворваться в нее. Протягиваю ей рубашку, она быстро надевает ее, путаясь от непривычности, застегивает все пуговицы вплоть до самой верхней, остаются на виду только ее ноги ниже середины бедер, и вот тогда-то она подходит ко мне и садится на колени.

Мы в упоении