Мой любимый тиран. Часть 5

договора. Она пыталась думать лишь о его улыбке, его теплых губах, твердом теле, к которому так сладко было прижиматься, но память настойчиво подбрасывала другие воспоминания — о разрывающей надвое боли, когда ее насиловали солдаты, бросив на кухонный стол в ее доме, о остром чувстве стыда и унижения, когда Аскольт исследовал ее растянутое на земле обнаженное тело, о запахе перегара и рвоты, когда Гарт тискал ее грудь, прежде чем взгромоздиться на нее.

Алессию трясло и рядом не было ее любимого лорда Радо, чтобы развеять ее страхи в своих крепких объятиях. Она должна быть храброй, уверяла она себя, только так она сможет выжить и отблагодарить своего спасителя за то, что избавил ее от участи продажной шлюхи. Тогда она не видела для себя другого выбора, была готова отдать свое тело тому, кто предложит больше, а сейчас сходит с ума от того, что мужчина, к которому она привязалась всем сердцем, желает ее и, возможно, хочет, наконец, скрепить их договор действом гораздо более важным, чем любая печать в мире.

Не в силах больше оставаться в постели, Алессия вскочила с низкого ложа, слишком взбудораженная, чтобы думать о чем-то еще, кроме острой необходимости увидеть его — и будь, что будет, только бы поскорей покончить с этой томительной неизвестностью. Ей надо заглянуть в его глаза, чтобы вспомнить о его нежности, чтобы понять, как она ему необходима, и как долго он еще готов ждать. Она просто слишком взволнована, город и дворец произвели на нее угнетающее впечатление, а вездесущие евнухи, и едва слышно доносившиеся из гарема веселые голоса, не добавили уверенности, вот и подступили отодвинутые за глубины сознания страхи.

Днем Кара, смущенно улыбаясь, показала ей потайную дверь в задрапированном алькове ее комнаты, открывающуюся в коридор, ведущий к покоям, где расположили императора, предупредив, что господин скорее всего придет к ней таким путем, и что ее комната, находящаяся на границе гарема, была построена в свое время именно для фавориток, пользовавшихся гораздо большей свободой по сравнению с другими обитательницами, не имевшими никакой возможности выйти из него без сопровождения евнухов.

Алессия, отважившись, раздвинула тяжелые скрывающие дверь драпировки и, нащупав тяжелое железное кольцо, потянула, открывая проход в темный, освещенный лишь парой висящих на стенах факелов, коридор. Ступив на каменный пол босыми ногами, девушка зябко поежилась в своей тонкой, газовой рубашке, но не желая возвращаться, лишь обхватила себя руками, чтобы согреться, и побежала, легко ступая, желая поскорее преодолеть отделяющее ее от любимого пространство. В конце тоннель внезапно обрывался, упираясь в единственную дверь. Девушка мужественно, с замирающим сердцем ее растворила, ожидая войти в полную людей комнату, но внутри было тихо. Войдя, Алессия обнаружила себя в прихожей, полной сундуков и наспех сваленных доспехов. Пройдя сквозь нее, девушка оказалась в большой спальне — здесь трещал огонь в очаге, отгоняя прохладу первых холодных ночей на склоне лета, а на столике возле постели стояла ваза с сластями и