Мой любимый тиран. Часть 5

души, моя прекрасная фея...

— Ты хуже чем они! — со злостью глядя в черные глаза Радована, шипит Алессия, вырываясь и сползая с его колен. — Им надо было только мое тело, а ты хочешь забрать все! Но я тебе этого никогда не отдам! Ни один хозяин не может забрать даже у самого ничтожного раба его душу! Ты — изверг, тиран, убийца! Но меня ты не получишь!

Радован в ужасе от вспышки ее ярости. Он никогда бы не подумал, что его тихая, ласковая, понимающая нимфа способна на такую злость. И что он — предмет этой злости. Он привык видеть только любовь, преданность и радость в ее глазах. Он знаком был с ее слезами, с тоской по погибшим и утерянным близким — он знал, как с этим бороться. Но он чувствовал себя абсолютно беспомощным перед этой безумной ненавистью.

Но к его вящей растерянности Радован внезапно ловит себя на мысли, что молнии в ее глазах, невысохшие слезы на щеках, соблазнительная поза на коленях, с задернутым, в волнении скомканным в кулачках краем рубашки, делают ее только еще желаннее. Она прекрасна в этой своей праведной злости, и ему как никогда прежде хочется прижаться ртом к ее пылающим губам, чтобы почувствовать этот жар, растопить этот гнев, сгореть вместе с ней дотла. Его было опавший член, резко наливается кровью, требуя своей доли радости в разразившейся здесь бури эмоций, глаза хищно загораются, тело напрягается, изготавливаясь для молниеносного прыжка.

Алессия, скорее почувствовав, чем осознав, произошедшую в нем перемену, вихрем вскакивает с кушетки, изготовившись бежать, как робкий испуганный зверек, сразу растеряв и эту разрывающую душу ярость, и свою напускную храбрость. Но далеко ей убежать не удается, Радован в миг настигает ее, и с силой дернув за руку, прижимает к себе, зажав в тиски своего большого мускулистого тела.

— Тшшш, — шепчет он, зарываясь в ее шелковистые кудри, — ты ведь этого хотела, ма хаз.

Руки его бродят по ее дрожащей плоти, в голове — хаос. Он только что пережил стыд, испуг, беспомощность — чувства настолько давно забытые, что сейчас кажутся нереальными. Последовавшие за ними гнев и похоть более узнаваемы, а значит и легче контролируемы. Пусть все пошло не так, как он планировал, но сейчас она в его руках, хочет его — это все, что имеет значение. Здесь он на своей территории и знает, что нужно делать.

Девушка молча борется с ним, вырывается, изо всех сил отворачивает голову от его ищущих губ. Но она слишком слаба и неопытна, а он силен и знает цену своей мужской привлекательности. Поцелуи его ложатся туда, где она их не ждет — обжигают откинутую шею, порозовевшие щеки, впиваются в чувствительные местечки за ухом. Ее дыхание учащается, кровь шумит в ушах. Только что пережитое эмоциональное потрясение требует физической разрядки. Она не замечает, как начинает расслабляться, как начинает тянуться в след за его губами, требуя новой ласки. Ей так хочется забыть обо всем, как о