Портрет баронессы Зиммерштадт

были одни только гениталии, которые в следующий момент отпрянули от неё, проявив неожиданную прыть.

Изумлённая и напуганная женщина всё-таки взбрыкнула ногой, пытаясь достать незнакомца, но удар пришёлся по воздуху. Никакого незнакомца не было.

Что-то шлёпнулось на пол возле кровати, и это был явно не муж, который тоже спрыгнул с кровати, только с другой её стороны.

— Здесь кто-то есть! — взвизгнула Тереза. — Зажги же, наконец, свечи!

Муж впотьмах наткнулся на туалетный столик и чуть не опрокинул его. Пока он сновал по нему руками, разыскивая спички, Тереза поджала ноги, запустила руку в промежность и пальцами сняла с себя капли жидкости, выпущенные неизвестной тварью. Этой жидкостью были вымазаны не только её бёдра, но и простыня. Тереза поднесла пальцы к носу. Понюхала их. Пальцы пахли спермой...

Граф наконец нашёл спички и начал зажигать свечи. Вскоре горели все четыре. Помещение осветилось. Граф с подсвечником прошёлся по спальне. Тереза сидела на кровати, сжавшись в комок и натянув одеяло по самые глаза.

— Дорогая, здесь никого нет, — он подошёл к двери. — И, похоже, не было. Дверь заперта на щеколду.

Снова послышались шлепки, как будто по полу прыгала жаба. И тут, наконец, граф заметил странное существо, показавшееся ему похожим на жирного мохнатого паука. Тереза тоже увидела его и дико закричала. Граф схватил со столика флакон и запустил им в тварь, но промахнулся. Тварь скрылась за оконной гардиной. Граф тут же сорвал её. Но ни на подоконнике, ни на полу твари не было. Она исчезла.

Самые тщательные поиски результата не принесли. Пришлось признать, что тварь исчезла самым таинственным образом. Ведь не могла же она просочиться сквозь наглухо закрытое окно с двойными стёклами!

Как и баронесса Зиммерштадт, супруги решили сохранить происшествие в тайне. Главным образом потому, что оно могло скомпрометировать их.

Спустя месяц, поздно вечером, на Гончарной улице, застроенной доходными домами, остановилась карета. Из неё вылез доктор Горацио Нодли — полноватый мужчина пятидесяти лет, в тёплом пальто, в цилиндре и с тростью. Он вошёл в парадное, поднялся по лестнице и остановился перед дверью квартиры номер пять. Дёрнул за верёвку звонка. Никто не отозвался. Доктору пришлось ещё несколько раз потревожить колокольчик.

Наконец дверь раскрылась и показался хозяин квартиры — молодой преуспевающий художник Дэймон Росс. Выглядел он усталым, был небрит, одет в домашний халат и шлёпанцы на босу ногу.

— А, дядюшка! — воскликнул он, криво улыбнувшись. — Право, я думал, вы приедете завтра и потому не подготовился к вашему визиту. Но проходите. Не обращайте внимания на беспорядок.

Нодли снял цилиндр и повесил на крюк в прихожей. Дэймон помог ему избавиться от пальто.

Приглаживая редкие волосы на лысине, доктор прошёл в большую комнату, заставленную подрамниками и холстами.

— Я слышал, твои дела обстоят неблестяще, — сказал он.

— В последнее время я не могу работать нормально... — начал Дэймон, но доктор его решительно перебил:

— Конечно не можешь, ведь ты не вылезаешь из увеселительных заведений и сомнительных салонов! — Он скептически оглядел молодого человека и покачал