Портрет баронессы Зиммерштадт

новой кожей — девственно розовой и чистой.

Нодли встал из кресла, взял со стола подсвечник с горящими свечами и поставил его на пол перед молодым человеком. Наклонился к его паху. Потом присел перед ним на корточки.

— Тебя оперировали? — спросил он, коснувшись пальцами гладкой поверхности между ног Дэймона. — Но почему я не вижу швов?

— Нет никаких швов, — выдавил Дэймон.

— Но позволь... Здесь нет даже отверстия для выхода мочи... Как же ты справляешь нужду?

— Терплю, пока он не вернётся.

— Кто? — не понял доктор.

— Член, — ответил Дэймон. — Он уходит, а потом возвращается.

«Бредит», — подумал Нодли, возвращаясь в кресло.

— Рассказывай, что с тобой случилось, — потребовал он.

— В первый раз он ушёл полтора месяца назад, — глухо проговорил Дэймон.

— То есть как — ушёл?

— Отвалился от моей промежности и ушёл. Вообще-то он не ходит, а прыгает, как лягушка. А ещё он умеет просачиваться сквозь стены. Когда он уходит, искать его бесполезно. Он пропадает. Куда — в точности сказать не могу, хотя у меня есть кое-какие предположения по этому поводу... Он пропадает минут на тридцать — сорок. Это всегда происходит по вечерам, ближе к полуночи. Поэтому, кстати, я и просил вас приехать ко мне именно в это время, чтобы вы могли убедиться сами.

Нодли, отдуваясь, вытер платком вспотевшую лысину.

— Ничего не понимаю.

— А как мне говорить, чтобы вы поняли? Я рассказываю всё так, как было. — Деймон подошёл к окну и в потемневших стёклах отразилось его худощавое лицо с всклокоченными волосами. — В первое время он уходил нечасто. Примерно раз в неделю. А сейчас — почти каждый вечер, и это меня по-настоящему пугает!

— Испытываешь ли ты боли, тошноту, головокружения? — осведомился Нодли.

— Нет. Я испытываю нечто совсем другое... — Дэймон приблизился к нему.

Халат на нём был распахнут. Доктор не сводил глаз с розового пятна на его промежности.

— Что же?

— То, что испытывают во время полового акта. Через какое-то время после его ухода на меня накатывает... ну, скажем так, сексуальное возбуждение. Члена нет, но у меня такое чувство, что он по-прежнему на мне, чёрт его возьми, и что он входит в женское влагалище! Во время его отлучек я сохраняю с ним связь. Возможно, тут замешана телепатия, но я его чувствую. Я чувствую, как он входит во влагалище. В эти моменты я испытываю оргазм. Жуткий, дикий оргазм, гораздо более острый, чем тот, который я переживал с женщинами до всех этих событий... А потом, когда он возвращается и прилипает к моему паху, его пенис весь день висит как тряпка...

— Друг мой, ты болен не только физически, но и душевно, — пробормотал Нодли.

Он не находил других причин загадочной болезни племянника, кроме той, что у него хирургически удалены гениталии. Кто-то проделал операцию настолько искусно, что даже не видно было швов. А рассказы про уходы члена и всё остальное — признак душевного расстройства.

— Тебе надо успокоиться, — прибавил он мягко. — Уехать подальше от столицы, пожить уединённо в домике