Тридцать три. Часть 12

в руках. У неё была очень непропорциональная фигура. В меру широкий зад опирался на короткие, не более трети всего роста, ноги. Тонкая талия, это видно даже под дублёнкой, длинная шея, укутанная шарфом. Я смотрел вслед удаляющейся фигуре, когда та, взмахнув руками, с размаху упала на спину. Сумки взвились в воздух, раскидывая своё содержимое. Я услышал звук удара головы о лёд и бросился на помощь. Она поскользнулась на коварно прикрытой снегом, раскатанной детьми ледянке.

Женщина лежала неподвижно и не дышала. В немигающих глазах отражались облака. Полы дублёнки широко распахнулись, а задравшаяся юбка бессовестно раскрыла тайны нижнего белья и красные от мороза коленки. Ни хера себе! Я оправил полы дублёнки. Вокруг никого. Звать на помощь, не услышат. Я собрался бежать за помощью, когда она судорожно вздохнула. Наверное, сбила при ударе дыхание. Повернула голову и застонала.

— Полежите немного спокойно. Постарайтесь почувствовать всё тело. Подвигайте не спеша руками, ногами, головой. Всё цело? Где болит? Голова кружится? Я помог ей подняться и усадил на удачно подвернувшуюся скамейку.

— Вы как?

— Спасибо. Уже лучше. Я, что, сознание теряла?

— Похоже на то. Ненадолго.

— Затылок больно и голова как пьяная. А сумки где?

— Разлетелись, как гуси-лебеди, пока вы махали руками и ногами. На миг вам тоже удалось взлететь.

Она хохотнула, но тут же схватилась за голову.

— «Рождённый ползать летать не может. «Здорово я, однако, шарахнулась. Но идти всё равно придётся.

— Я вас провожу. Посидите ещё, я продукты, или что там у вас было, соберу.

— Да, продукты и ещё так кое-что по хозяйству. Да и кошелёк. Там мелочь осталась, но всё-таки.

Собирая раскиданные предметы, мне пришлось полазить по аккуратным сугробам, возведённым дворниками, хоть и не очень высоким, но достаточным, чтобы набить снегом полные ботинки.

— Проверьте, всё собрал? — сел рядом на скамью и стал вытряхивать из ботинок снег. Снег успел растаять, и теперь мокрые носки неприятно холодили ноги.

— Да, кажется всё. Спасибо. Пошли ко мне, вы надо просушить ноги, а то заболеете.

— Хорошо. Пошли. Мне всё равно спешить не куда. Да и вас надо проводить, с вашей-то головой.

— Здесь не далеко.

Я забрал у неё сумки, а она взяла меня под руку. Некоторое время мы шли молча, и тишина стала давить. Она поглядывала на меня и порывалась о чём-то спросить, но не решалась.

— Вас как звать-величать? — первым заговорил я.

— Настя. А вас?

— Александр. Саша. Настя, давай на ты?

— Давай. Ты сегодня выходной?

— Нет. На больничном. Шел с процедур. Погода хорошая, а тут симпатичная девушка мне руками машет. Как тут не подойти?

— Да ну ва... тебя, скажешь тоже, симпатичная. — Румянец от мороза сменился краской смущения. Я впервые по-настоящему пригляделся к ней, как к женщине. Действительно симпатичная, не красавица, но очень приятная, даже при полном отсутствии макияжа. Большие серые глаза в ореоле длинных пушистых ресниц, аккуратный вздернутый носик, ровная линия упрямо сжатых, даже побелевших губ.

— Тебе плохо? —