Тридцать три. Часть 12

Я остановился и заглянул ей в лицо. Румянец тоже сошел. И глаза закатывались.

— Настя! Настя! Где твой дом? Дома есть, кто-нибудь?

— Дом с синими ставнями. Ключ в кармане... — И обмякнув, она повисла у меня на руках. Дела!

Подняв её на руки, я осторожно преодолел оставшиеся метров двести, по дороге потеряв шапку. Женщина, в сочетании с сумками, висевшими у меня на локтях, была не лёгкой ношей. Я примостил её на крыльце, а сам сбегал за шапкой. Вернувшись, нашарил в кармане ключ. Дальше — проще. Затащил её в дом и положил на диван. Занёс сумки. Судя по одиноким домашним тапочкам, она жила одна, да и еды в сумках маловато на двоих. Телефона в доме не оказалось. И по дороге телефонных будок я не заметил. Может к соседям сходить. Ладно, попробую привести её в сознание сам. Так, трясти нельзя, вдруг сотрясение мозга или сломано чего. Я принёс стакан воды, набрал в рот и пыхнул на неё. Фу! Помогло.

— Я дома. — Покрутив головой, констатировала она. — Очень закружилась голова. Как ты меня донёс?

— Глупый вопрос. Волоком, за шкирку.

Глаза её округлились. — За шкирку?! — Она смешно обиженно запыхтела.

Я присел и зачем-то поцеловал в сжатые губы.

— Шучу я, шучу. На руках, как маленькую нёс. Уронить боялся. — Я погладил её по голове. — Лежи пока. Слушай, а тебе на работу, наверное, сообщить надо?

— Не надо. Я с ночной смены и завтра у меня выходной. Вот, зашла в магазин, хотела обед приготовить.

— Это не беда, я мигом, что-нибудь состряпаю. Можно похозяйничать на кухне?

— А удобно? Мало того, что домой на руках принёс, так ещё и еду готовить?

— Будем считать, что это плата за причинённые мне неудобства. Я ведь тоже есть хочу.

Иду на кухню, открываю холодильник, а там, как в песне «зима, пустынная зима», есть только яйца. Заглянул в морозилку. Картина чуть веселей, но размораживать долго. А это что? Печень? Пойдёт на крайний случай.

— Что ты там гремишь? Я же всё купила. Посмотри в сумках.

Я вывалил на стол содержимое пакетов. Тат действительно было из чего готовить. Мой выбор остановился на кусочке свинины. Всё остальное я убрал в холодильник. Дальше уже не было никаких проблем. Почисти, нарезал, пожарил, засыпал, перемешал, посолил, поперчил. И вот, через двадцать с небольшим минут, на больших тарелках красовались эскалопы с жареной картошкой и солёными помидорчиками, которые я обнаружил в кладовке.

— Вот. — торжественно поставил я тарелки перед Настей на столик. — Для полного набора только красного вина не хватает.

— А кедровочка подойдёт? В трюмо, в баре.

— Подойдёт, конечно!

— А тебе можно? — Спохватился я уже наполнив рюмки прозрачной красновато-коричневой жидкостью.

— Давление не повысится, а значит и кровоизлияния бояться нечего. Давай за тебя, спаситель ты мой.

— За твоё выздоровление. — звонко и мелодично прозвенели рюмки, и неожиданно крепкая настойка обожгла горло.

— На спирту? — закусывая вкуснейшими солёными помидорами, вопрошал я.

— Крепка чертовка! Понравилось?

— Не понял. Давай