Тридцать три. Часть 12

влажной вульве. Та встрепенулась, зажав ляжками мою руку.

— Егоровна! Всё, всё. Хорош. Вы меня лечить будете? Или как?

Лениво подняв голову, Наташа проурчала, — Егоровна? Ты как думаешь? Полечить его или пусть так идёт?

— Пусть-ка ещё поболеет и к нам походит?

— А если не приду?

— А больничный?

— Не! это же форменный шантаж. Вот я своего друга приведу, тогда узнаете, какого это — нарушать клятву Гиппократа.

— Ладно, уж, больной, ложись. Сказал бы, что просто хочешь, чтобы тебе хер поласкали. А то лечи его, симулянта. Егоровна, справишься? А то, как бы нас не хватились.

— Иди, милая, иди. Справлюсь, конечно. — Плотоядно глянув в мою сторону, уверила Фрося.

— Я тебе, по блату, токи Бернара, поставлю. — Едва закрылась дверь за доктором, сказала Егоровна шепотом.

— Так этим радикулит, вроде, лечат?

— Ага, остеохондроз.

Одна тёплая мокрая подушечка легла на мой лобок, а другая на промежность. Пластинки с проводами были прижаты к ним тяжелыми подушками с песком. Егоровна, таинственно улыбаясь, отвернулась к аппарату. Я замер в ожидании.

Когда-то, давно, мне делали эту процедуру, и я хорошо помнил, как дёргались мышцы спины под ударами тока. Что же будет сейчас?

Лёгкое покалывание промежности возвестило о начале экзекуции, как я себе, представлял. Но нет. Покалывание накатывало приятными волнами, слегка пощипывая кожу. Хорошо. Но вот покалывание сменилось вибрацией, от которой мышцы промежности периодически сжимались, и, в такт им, начал дёргаться, постепенно набухая, член.

— Ну, как? Может посильней? — она что-то крутанула на приборе, и промежность свело судорогой. Член выпрямился по стойке «смирно». От неожиданности я ойкнул. Судорога отпустила и тут же схватила вновь. Больно не было. Член под ударами тока кивал напряженной головкой, и я чувствовал, что так не далеко до оргазма.

— Смотрю, ему это нравится. А так?

Ритм и рисунок вибраций изменился, но не изменилась предельная эрекция. От каждого толчка сжималась не только промежность, но и мошонка. Я откровенно балдел, едва сдерживая желание начать подмахивать задом. Оргазм был рядом, и я потянулся к члену рукой, чтобы помочь ему.

— Ну, ну! Ручонки убери! Мы без тебя справимся. Правда?

Обращаясь к трепещущему члену, Фрося положила на него прохладную ладонь и оголила головку. Уловив темп, её рука начала мастурбацию.

— Я сейчас кончу. — Взмолился я, и выдал залп. Сперма взлетела на добрый метр и окатила нас брызгами.

— Ах! вот он как? Никогда не видела, как кончают мужчины. Здорово!

Прибор продолжал тискать мышцы и выжимать из меня остатки семени, проталкивая их по напряженному стволу. Эрекция не спадала и становилась болезненной.

— Всё! Хватит! Выключай! Пожалуйста!

Щёлкнул тумблер, и член тут же опал и сдулся, как шарик, приняв его вид и размеры.

— Ну, разве так можно, Фрося? Я чуть не помер.

— От этого ещё никто не умирал.

— А многих ты так обслуживала?

— Нет. Ты первый. Но ведь тебе было хорошо?

— Ага. По началу. А в конце я чувствовал себя дойной коровой лишившейся молока. Глянь на эту тряпицу. — Я кинул