Тридцать три. Часть 15

нимфы, прикрывшие зачем-то руками лобки и груди. Я сел, выдернул из круга Зину и, завалив её на спину, коленками развёл ей ноги и, повалившись на неё, загнал член, в дразнящую меня глубину. Я тискал ей груди, мял ягодицы, дразнил пальцем анус. Она стонала и этим возбуждала меня ещё сильней. Ни сил, ни желания сдерживать оргазм уже не было. Я выпрямился, приподнял Зине зад, и демонстративно медленно вводя в неё зеб, бурно и обильно кончил. Сперма переполнила её вагину, и она вытекала мутными струйками, но и тогда я всё ещё ощущал толчки спермы, рвущейся из меня. Я вдруг ослаб и опустился на колени, уткнувшись лбом в заляпанную малафьёй вульву.

Пришел я в себя всё на той же кровати, лёжа на спине. Девчонки, всё ещё голенькие, вытирали меня простынёй. Усердней всех работала третья, я узнал её запах и пыхтение. Она обтирала мне член и изредка прижимала его головку к губам. Ей помогала зеленоглазая подруга, и мне почему-то показалось, что это та, с мелкой вагиной. Я поискал глазами Зину. Она сидела на соседней кровати, с широко раскинутыми ляжками, а пролитую мной сперму слизывала с её вульвы вторая. Мы встретились взглядом.

— Как поживает мой мальчик? Он по-прежнему хочет только меня? — Она таяла в ласках второй и говорить ей не хотелось. Мне тоже не хотелось говорить. Во мне и правда, что-то лопнуло, как нарыв и я понял, что Зину я вовсе не любил, а только тянулся к ней из-за доступности. Теперь же доступных, только в этой комнате, было четыре. И я мог взять любую из них. И я взял. Сначала ту что сосала клитор Зине, прямо так сзади, не отвлекая её от занятия. Потом меня потянула на себя с мелкой вагиной. Она быстро кончила, и я перешёл к третьей. Оказывается, лёжа на ней, член сам нашел вход во влагалище, и мы кончили с ней вместе, правда я ей на живот.

Ветер шевелил занавески открытых настежь окон, звенел на углу трамвай, а я, как будто бы родившийся заново, ласкал распластанные на полу девичьи тела. Тот день многое изменил в моей жизни. Я понял, что женщины хотят секса не меньше, чем мужчины. И всякая мораль, вокруг этого — условность. Теперь мой девиз — «Если хочешь женщину — возьми, если она хочет тебя — дай».

О том, что мораль условность, я понял довольно просто, трахнув свою пьяницу мать.

Мы по-прежнему жили в коммуналке. Соседей поубавилось, и вскоре вся квартира должна была перейти в наше владение, за какие-то заслуги, покойного уже деда, и инвалида бабки перед отечеством.

После нелепой смерти отца в автомобильной аварии, мать долго мучилась, и начала прикладываться к бутылке. Бабка долго её ругала, но, похоже, смахнула рукой. Потом у неё появился плюгавенький сожитель, тоже пропойца. Он начал качать права, бить мать и однажды замахнулся на меня. Спустить его с лестницы не составило труда, а вот