Дочки-матери. Главы 37—45

Представление о собственной сексуальности поменялось в одночасье, Настя и боялась, и тайно хотела повторить случившееся, но с кем-нибудь другим.

«С Катей, например», — она густо покраснела, накрыла лицо двумя руками и долго тёрла глаза и уши, переворачиваясь то на спину, то на грудь, подставляя своё бархатное тело под ласковые лучи солнца.

Корчагина страдала, болезненно переваривала пробуждение нового интереса к девушкам. Лёжа на пляже, она пугалась, отгоняла от себя дикие фантазии. Но всё попусту, когда перед глазами маячит образ любимой двоюродной сестрицы.

Вероника поставила ножку на поперечину забора, нагнулась чтобы завязать шнурок розового кеда.

— А мы тут тоже не скучали, — улыбаясь краешком губ, сказала она.

Катя, из которой Алашеева чуть ли не клещами вырвала признание об утрате девственности, светилась тайной радостью. Наконец-то она и может похвастаться успехами на личном фронте.

— Мой папа не даст соскучиться, — сказала она и хихикнула.

— А ты откуда знаешь? — Вероника сразу насупилась, взглянула на неё шуточно суровым инквизитором.

— Мама с ним никогда не скучала, — оправдывалась Катя.

— Так то мама! — расплылась в улыбке Вероника. — Она одна, а нас-то двое!

— Ты и Настя? — Катя хлопала ресничками.

— Нет, ты и ты! Конечно, Настя! Или у тебя ещё есть сёстры?

— Нет, больше никого, — Катя морщила бровки, представляя картину маслом. — Так вы сразу втроём или по отдельности?

— Ха-ха-ха! — заржала чертёнком Вероника. — «По отдельности». По отдельности, знаешь, как называется? Ма-стур-ба-ция. Втроём, конечно.
Катя сглотнула слюну.

— Круто, — сказала она, округлив глазки. — Папе тоже понравилось?

— Конечно, — они выдвинулись по дорожке, ведущей к лугу. — Мужчинам всегда такое нравится.

— А у тебя уже было с двумя мужчинами? — Катя приняла безразличный тон. Разговоры о сексе всегда казались ей чуточку враньём. Но теперь-то и она имеет право высказывать мнение, не испытывая при этом комплексов.

— Неа, — Вероника с улыбкой оглянулась. — А ты что, хочешь попробовать?

— Не знаю, — Катя вернулась к растерянной улыбке. — Нет, наверное. Потом как-нибудь, — пролепетала она.

— А было бы прикольно, если б тебя твой папаша трахнул, думая, что ты — это Настя, — шалунья залилась озорным смехом.
Катя в шоке раскрыла рот, выпучила глазки и плелась так по лугу, путаясь в мыслях.

— Фу! Даже не хочу думать об этом! — воскликнула она. Знакомая морщинка осуждения пролегла над переносицей.

— А чё? — Вероника забавным чёртиком прыгала вокруг. — Темнота — друг молодёжи, в темноте не видно рожи, — она ржала, хватаясь за живот.

Катя улыбалась, злостные огоньки блестели в глазах.

— Мой папа никогда не станет таким заниматься, — сказала она, сжимая губки.

— Каким?

— Сексом неизвестно с кем.

— Почему неизвестно? Известно. С Настей, конечно. Только это будешь ты! — она пропела последние слова, вытягивая «ы», давясь от смеха. — Он и тебя тоже трахнет! — Вероника споткнулась и покатилась по траве. Перекати-поле. — Папа трахнет дочку! — стонала она, заливаясь дурацким хохотом.

— Дура! — выплеснула Катя и, топнув ножкой, побежала к лесу.Вечернее небо наполнилось фиолетовым блеском, лишь на горизонте верхушки елей купались в розовом сиянии заката. Михаил вдохнул полную грудь воздуха, задержал 

---

Студенты

---

Вернуться назад