Дочки-матери. Главы 37—45

детстве с яблони, подглядывая за соседскими девчонками.

— Можно к вам? — раздался застенчивый голосок Солнцевой из-за приоткрывшейся двери.

— Конечно, — Миша усмехнулся.

Катя, а за ней и Вероника просочились по одной в парилку, опустились попками на нижнюю полку, подальше от него и от камней. Девушки были завёрнуты в полотенца, равно как и Михаил, только в его случае полотенце небрежно прикрывало пах, а в их — обволакивало всё туловище от подмышек до бёдер.

— Не жарко совсем, — Алашеева повела вытянутыми в трубочку губами, оглянулась, задиристо улыбаясь.

— А жарко и не надо, — Миша оскалился, поглаживая себя по коленям.

Вероника невольно скользнула взглядом в его пах, задержала глазки на яйцах, отливавших розовым блеском в полумраке.

— Идём, — шепнула она Кате. Глаза шалуньи уже загорелись жадным охотничьем блеском.
Катя последовала за Алашеевой, и девушки чуть ли не головками уткнулись в колени дяди Миши.

— Прикольно так сидеть, — заметила Вероника. Тепло в парилке наконец нашло отклик в её худеньком теле, наполнило его жаром. Она вдруг ощутила, как благотворно и расслабляюще действует пар.

— Ага, класс, — Солнцеву тоже пробило на пот. Но главное она ощущала возбуждение внизу живота, ведь прямо за ней сидел её первый и самый любимый мужчина.

Оглянувшись, Катя нашла смеющиеся глаза Михаила Анатольевича. Взгляд её невольно спустился к раскрытым коленям и сразу нашёл интересующий её предмет. Розовая головка, венчавшая сарделину, смотрела ей прямо в лицо. Член толстой палкой вытягивался вдоль бедра.

— Ничего себе, — усмехнулась Катя, нервно закусывая нижнюю губку.
— Что там? — Вероника свела бровки.

— Всё там, — Катя хихикнула. — Готово почти.

— Неужели? — Вероника оглянулась и сразу потянулась рукой в пах. — Так ещё не встал, чего ты волнуешься? — она ухватилась пальцами за головку, потянула её на себя.

— Когда встанет, будет уже поздно, — продолжила хихикать Солнцева.

Зная Михаила Анатольевича, она нисколько не сомневалась, что он трахнет одну из них очень скоро, не стесняясь при этом присутствия родной дочери или Андрея, которые вот-вот должны были появиться.

«Это будет номер!» — думала Солнцева, возбуждаясь ещё больше.

— Но пока же не встал? — Вероника, забыв закрыть рот, облизывала губки.
Дверь опять приоткрылась и в парилку протиснулись по очереди Настя, а за ней и Андрей. Они тоже были обёрнуты полотенцами. Солнцев забрался на верхнюю полку, Настя разместилась у его ног.

— М-м-м! Как вкусно пахнет, — восторженно сказала Корчагина.

— Да, папа твой постарался, — поддакнула Катя.

Они умолкли, и в воцарившейся тишине слышно было, как пощёлкивает железный поддон с камнями. Вероника, ссутулившись, подпёрла голову двумя руками, напряжённо вглядывалась в тазик с водой, стоявший у её ног на полу.

— А чего это мы в полотенцах сидим? — сказала она вдруг, оглядываясь, встречаясь недовольным взглядом с глазами мужчин. Настя с Катей схватились за рты, зафыркали смешками в носики.

— Не хочется никого смущать, — расплылся в улыбке Корчагин.

— Настю, что ли? — Вероника сморщила лобик.

— Ну хотя бы её.
Вероника перевела взгляд на Корчагину:

— Настя, ты ведь уже вроде взрослая?

— Ну да, — Настя втянулась губы, прикрывая раскрасневшееся