Дочки-матери. Главы 37—45

лицо распущенными волосами.

— И ты, Катя, тоже не будешь стесняться папы? — Вероника требовательно перевела взгляд на сидевшую рядом подругу.

— Нет, конечно, — с напускной уверенностью произнесла Катя. Румянец стыда вдруг залил ей щёки и уши.

— Тогда все снимаем с себя полотенца! — обрадовалась Вероника и первая осталась в чём мать родила.

Белое полотенце улетело на стул, стоявший в нижнем углу парилки. Михаил швырнул своё, его примеру последовал Андрей. Катя с Настей долго возились, разворачивая сокровенное, но вот и они остались абсолютно голые.

— Так-то лучше! — похвалила всех Вероника.
Прижавшись спиной к лавочке, Катя инстинктивно свела коленки и сложила руки на груди. Она смотрела перед собой непроницаемым взглядом, прикрывая лицо длинными волосами. Отец, наверняка, пялится на неё, думала она.

«Ну и пусть!»

— Хорошо сидим! — явно что-то затевая, заметила Алашеева.

— Да-а-а, — протянул Корчагин, вдыхая через нос.

— Но лучше стоять! — Вероника подскочила и, как капитан на мостике, заняла середину сцены, подбоченилась.

Широко расставив ноги, она выставила на обозрение свою по-детски гладко выбритую киску в основании выпуклой лобковой кости, нахмурилась, изучая блестящие испариной лица, горящие возбуждением и неловкостью глаза мужчин и их дочерей.

— Можно и постоять, — согласился Михаил. Он улыбался больше остальных, забавляясь причудами Алашеевой.
— Хотите постоять? — Алашеева хитро прищурилась.

— Можно, — Миша кивнул.

— Давайте помогу, — Вероника нырнула коленками на лавку и опустила голову ему в пах.

Все засмеялись.

— Так вот, что ты имела ввиду, — Корчагин расплылся в широкой улыбке. Поглаживая Алашееву по голове, он напряг невольно ягодицы, приподнимаясь и выезжая вперёд.

— Сейчас я вас поставлю! — Вероника обхватила член у основания и громко зачмокала, рассасывая твердеющую колбасу.
Девушки продолжали хихикать, поглядывая наверх. Член Михаила Анатольевича действительно задирался в торчащую палку.

Настя, заглядываясь на отца, чувствовала странное возбуждение. Ей нравилось смотреть, как подруга отсасывает у отца. Было в этом действии что-то семейное, ведь это она придумала привезти Веронику на дачу, чтобы папам не было скучно.

«Да уж! С ней не соскучишься!» — думала она, облизывая губы.

Рука её скользнула назад, поднялась по ноге к колену Солнцева, пролетела заветные сантиметры и нашла любимые яйца, к которым она за последнее время успела привыкнуть.

— Здесь у нас всё хорошо? — проворковала она, поднимая глазки к Андрею.

— Здесь всё замечательно, — Андрей улыбался, шире раздвигая колени.

— Хочешь постоять? — она обхватила колбаску, закрутила её пальчиками, добиваясь быстрой реакции.

— Можно, — Андрей взглянул влево, где Вероника обсасывала твёрдо стоявший член Михаила. Катя сидела внизу и гладила шалунью по попе, целовала её в бедро.
Неловкие действия дочери соединились с ласками Насти. Корчагина, опустившись перед ним на колени, принялась сосать, устилая его бёдра длинными волосами. Её сочная попа разошлась двумя дынями под ним, узкая талия изогнулась ложбинкой позвоночника. Широкие плечи заиграли нежно просвечивающимися мышцами. Она сосала на публику, явно возбуждаясь от одной мысли, что на неё смотрят.

— Катя, а ты что скучаешь? — спросил Солнцев, улыбаясь.

Дочь обернулась, неловкое выражение застыло на её лице. Она тут же отвела глаза.

— Я не скучаю, — жеманным