Приходи в четверг (рассказ переписан автором)

Эта история началась в тысяча девятьсот... году, когда Борису Большакову было неполные девятнадцать лет.

Воспитанный на правильных традициях строителя коммунизма (с родителями он был на «вы», а с девушками без любви — «ни — ни! «) перед призывом в Армию, Большаков всё лето укреплял тело велосипедными прогулками, а душу рисованием акварелью и чтением классики мировой литературы.

В ноябре юноша проявил принципиальность, явился в райвоенкомат и заявил, что о нём «наверное, забыли».

Глянули военные комиссары в нужные бумаги, удивились редкому случаю, и дали нежданному добровольцу двое суток на сборы.

У края советской земли, на продуваемом декабрьскими ветрами плацу, «охотник до службы» быстро проникся уважением к пацифизму. И, когда, на вопрос ротного командира: «Есть ли среди новобранцев художники?» кто-то, ранее неведомый Большакову, проявил себя внутри него, вытолкнув «Бориса» из строя в сторону командира.

Два зимних месяца вместо строевой подготовки, рядовой Борис Большаков отсидел в тёплой казарме, малюя «Боевые листки» и разрисовывая стены Ленинской комнаты мотострелковой роты. Тогда-то правильный Борис Большаков понял, что иногда можно жить с пользой для себя. Так в Большакове Борисе Петровиче соединились две ипостаси: правильный «Борис» и практичный «Петрович».

Для оформления Ленинской комнаты требовался материал с образцами картинок на армейскую тему (не придумывать же их самому!) Командир роты посоветовал Борису заглянуть в гарнизонную библиотеку:

— Там работает моя жена, — сказал капитан Калинин, — она поможет подобрать нужные журналы.

Супруга капитана в момент появления в библиотеке высокого солдата, с помощью канцелярского клея и кальки крепила страницы и корешки книжных переплётов. Но делала это «неквалифицированно», — нашёл нужное слово «Борис». А бестактный «Петрович» протянул молодой и очень симпатичной женщине руку:

— Петрович!

— Лена, — сказала, залившаяся румянцем капитанова супруга, — стесняясь, что её пальчики были испачканы подсохшими капельками клея.

— Пустяки! — заверил «Петрович», хватая узкую ладошку. — У меня тоже, как у художника, руки в краске.

— Вы рисуете? — догадалась Лена, с трудом освобождая ладошку из руки солдата.

— Ещё как! — улыбнулся «Петрович». — Могу написать ваш портрет.

— Действительно? — повела изогнутой бровью библиотекарь.

«Петровича» потянуло похвастаться. Он уже, было, открыл рот, но вместо его самовосхваления прозвучал серьёзный голос «Бориса»:

— Капитан Калинин — наш командир. Разрешите, товарищ Лена, помочь вам в ремонте библиотечного фонда?

— Помогите, — дозволила Елена Павловна слегка удивлённая столь быстрой метаморфозе в поведении солдата. Она вручила неожиданному помощнику стопку потрепанных книг, ножницы, прозрачную бумагу и пузырёк с клеем. — Уверена, что с кистью, как «художник», вы обращаться умеете.

«Не поверила, что я умею рисовать», — догадался «Борис». Ему было неловко за бахвальство «Петровича».

Укрепляя странички, рядом с женой капитана Большаков тайно любовался лицом и фигурой молодой женщины.

А жена ротного была действительно хороша! Тёмно-каштановые волоса спадали волнистым каскадом на покатые плечи, оттеняя нежную розовость круглого личика Елены Павловны. Припухлые губы и слегка курносый нос выдавали капризный характер хозяйки и напоминали Большакову героиню из фильма «Свадьба в Малиновке». Большие глаза он сравнил с синевой горных озёр, а на высокую женскую грудь, плавно вздымающуюся под вязаным свитером после каждого