Поэма. Вечер. Синие чернила

что ты с папашей сотворил:

Он обзвонил всех родственников наших,

Мужчин, и им забаву предложил:

За дёшево попробовать с девицей,

Похожей, как две капли, на меня,

И извращенной страстью насладиться,

Отдав семье для секса, на три дня.

Отец и брат, не к чести, согласились,

А из твоих: лишь свёкор, твой отец.

Я, в ужасе, судьбине покорилась,

Но каждый не был грубым, молодец!

В начале я под брата угодила.

Твой Вовка их привёз в «весёлый дом»,

Он брал меня с какой-то зверской силой,

И кончил в матку, и сказал потом:

Ты так похожа на мою сестрицу,

С которой, в юность, я мечтал сойтись,

Что, коль угодно року так случиться,

Играя дочь, с отцом моим любись.

Окаменев, ни в чем не отказала,

Безропотно ждала в постель отца.

Любя его, вновь душу истязала,

Невольно отдаваясь до конца.

В ту ночь безумной горечи вкусила,

От шёпота, как сладко трахать дочь,

И рай с отцом я трижды посетила,

И дважды с братом, провожавшись ночь.

Потом пошла бордельная рутина.

Меня имели много, как могли,

Пусть обморок! Им важно всунуть в тело,

А чтоб вернуть, соски и клитор жгли.

Потом совсем пропала, растворилась,

Не чувствуя ни боли, ни стыда.

Тебя увидев, мыслью озарилась,

И вспомнилось как прежде я жила...

Я знаю всё, и всех за всё простила,

Ещё тогда, в борделе, под отцом,

И только робко небо попросила

Не звать его маньяком, подлецом.

Скажи, а ты простишь меня, такую?

Вдруг это правда — завтра захочу,

И с дрожью потянусь в постель другую,

Всё чистое меж нами растопчу?!

— Спи, отдыхай, моя лишь в том заслуга,

Что сделано с тобой за эти дни.

Поверил в подлеца, как верят в друга,

И с ним свой разум водкой наводнил!

— Оставь его, прости, забудь навеки.

Начнём сначала, с чистого листа,

Коль мы с тобою просто, человеки,

Да ведь и я с тобою не чиста:

Ты должен это от меня услышать:

Не знала выше сладости утех,

Чем те, что брат дарил. Прости, так вышло,

Но из мужчин, отец мой — лучше всех!

Какое это было наважденье — не знаю,

Я страшилась, но звала

Меня наполнить семенем до краю,

Чтоб от него сыночка завела.

И шёпот мой ему прибавил силы,

И мы слились в экстазе и любви,

И жизнь в меня, как молния входила,

И знаю я, что он в моей крови.

Твоя жена, зачав отцу сыночков,

Родит, на все поверья наплевав,

Захочешь ли меж нас поставить точку?

Прогонешь — промолчу, ты будешь прав.

Их будет двое: Васенька и Миша.

Один — мой братик, нежный сын — другой.

И будут мне любовниками, слышишь?

Я так порочна! Уходи к другой!

Их тени движутся за мной, зовя к утехам.

Я кажется... не знаю... позвони...

Родной мой, ты давно домой приехал?

Мне холодно... мне знобко... затвори...

Два дня в горячке и бреду тянулись,

А после, стыдно и в глаза взглянуть,

И мы молчали и часы струились,

Из знойных дней стремились упорхнуть.

Осень за окном ещё краснеет.

Томно на душе и тяжек крест.

Ранним утром, глаз поднять не смея,

Милая вернулась. Молча ест.

Боль уже тихонько убивает.

В синячках засосов на грудях.

Думал, что такого не бывает.

Но ошибся в ужасе, на днях.

Промолчали до вечерней зорьки.

Как чужие, но чего-то жаль,

Я смирился с ожиданьем горьким,

И жене набросил молча шаль.

И она тихонько прошептала:

— Брось меня! Мы вместе на беду!

Я недавно 

---

По принуждению, Наблюдатели, Поэзия

---

Вернуться назад