Папина доця

Я сказала ей, что стала шлюхой, а она — что ей стукнуло восемнадцать, и от тебя пришли такие же конфетки, как всегда, и она знает, что их отправлял не ты, а твои сотрудники... Понимаешь, с ее слов ты — такой себе олигарх-ловелас, купаешься в деньгах, думать забыл о родной дочери, наплевать на всех... ну, в общем, ясно, да? И тут мне вдруг пришла эта идея...

— Выманить у меня деньги?

— Да. И заодно отмстить за Альку. Я ведь не знала, какой ты на самом деле. Она прямо загорелась этой идеей... Я подстриглась, покрасилась под нее. Две недели работала над пластикой, над произношением, училась говорить ее языком, думать ее мозгами. Училась ходить босиком...

— Зачем?

— А она, Алька то бишь, мне выболтала... Еще когда ты приезжал к ней, она подсмотрела, как ты с какой-то девицей развлекался и вылизывал ей пальчики на ногах.

— Вот засранка!

— Ага... Ну, а когда я приехала — во-первых, я сразу увидела, что переборщила. Это бритье... ууу... — Алька завозилась подо мной и сжала пиздой мой хуй, который сразу стал набухать. — А главное, я сама была на пределе. Хороша дочь, которая вот-вот изнасилует родного папу... А потом... Я увидела, как ты волнуешься, узнала про твое сердце — Алька ничего не говорила мне... В общем, все немного изменилось, понимаешь?

Я молчал, не зная, что думать и говорить.

И тогда она вытянула шею и поцеловала меня в губы. Нежно, обволакивающе, с язычком. И притянула к себе...

Никогда еще женщина не целовала меня так жарко и благодарно, как она. Хуй мой снова распер ее до печенок, и я снова еб ее, сжимая ладонями милое личико...

— Слушай, — вдруг сказал я.

— Аааа... что? — выдохнула Алька.

— У меня к тебе просьба. Странная. Глупая...

— Какая?

— Можешь переодеться в шута? Прямо сейчас? С гримом, с париком... все, как было?

Алька торжествующе улыбнулась:

— Ага! Я знала, что тебе понравится!

Пока она одевалась, я взял мобилку, вышел в сеть, набрал «александра никольская»... и присвистнул.

— Фьююю... Яркая звезда на театральном небосклоне, надежда российского театра, ведущая актриса, премия такая-то, премия сякая-то, встреча с Путиным, с Меркель, с Депардье... Джульетта, Дездемона, Нина Заречная... Фан-клуб один, фан-клуб другой, группа вконтакте...

Дверь открылась, и в кухню вошел шут. Точнее, половина шута.

Сверху и до пояса это был шут — в парике, в гриме, с забеленной кожей, в трико и в перчатках. А снизу, от бедер и до ступней это была просто голая девушка с алой лоснящейся пиздой.

— Приветствую, почтеннейший, — сказал шут. — Я решил, что так будет эффектнее...

Его веселый понарошный голос дрожал то ли от смущения, то ли от похоти, то ли от того и другого вместе...

Это было невыносимо. Я встал, подошел к нему, опустился перед ним на колени, обнял за голую попу и стал лизать ему пизду. Потом подтолкнул стонущего шута к сиденью, завалил его навзничь и сделал то, о чем мечтал все эти дни — облизал босые ступни,