Я не хочу тебя терять

останется твой барашек. И ящик для барашка». Только вот Флоренсу — давай назовём его так в честь того юниора-победителя, благодаря которому мы с тобой познакомились, — Ланс кивнул, и Альбина продолжила, — ему не нужен намордник, и мы можем не беспокоиться: он не съест розы, подобно сказочному барашку.

— Да, Флоренсу не нужен намордник, — чуть слышно подтвердил Ланс.

— Так. Всё. Время шипов ещё не наступило, — как можно безмятежнее произнесла Альбина, отбирая у Ланса афгана и увлекая его за собой в спальню, где находился альков пастельных тонов в стиле «ампир».

Несмотря на её далеко немаленький опыт в амурных делах, до встречи с Лансом на шикарной широкой кровати Альбины редко кто-либо появлялся, но ведь она жила по принципу: «Целовать — так королеву (в её случае — достойного вассала), воровать — так миллион», и поэтому на оформление спальни она обратила особое внимание. Альбина увлекла Ланса за собой, дурачась и смеясь, они упали на постель, и женщина вдруг поймала себя на мысли, что она, будучи вдвое старше Ланса, чувствует себя его ровесницей, настолько хорошо им было вместе.

Наряду с этим в мозгу у неё стучало: «Какого чёрта? Почему я постоянно должна блокировать свои и его чувства?» Но это говорило почти что уже любящее вопреки всему сердце. А разум отвечал на этот вопрос так: «Ты понимаешь, что это невозможно. У тебя свой, только твой путь, и ты не имеешь права тянуть его за собой. Он ведь пойдёт, ты это видишь и знаешь, и переступит через всё, в том числе и через себя, только бы быть с тобой. Но судьба уготовила ему большое будущее, и очень сомнительно, что он добьётся всего, чего может достичь в своей жизни, оставшись с тобой. Он и так уже растворился в тебе. А представь, что будет, если тебя вдруг не станет (например, шальная пуля на задержании)? Что тогда с ним произойдёт? Перерезанные вены?! Нет. Это ты таскаешь свою смерть за собой на привязке, как на поводке, как правильно сказал один экстрасенс». Ей вдруг вспомнилась строка из песни Высоцкого: «Но лопнула во мне терпенья жила, и я со Смертью перешёл на «ты». Она давно вокруг меня кружила, побаивалась только хрипоты». Альбина усмехнулась такому диалогу «себя с собой» и продолжала думать: «Он должен жить, обязательно должен, и ты не вправе ставить его судьбу под удар».

Они лежали в постели. Шёлковые подушки были отброшены к стене, белоснежный Флоренс устроился на них, как живой, и, казалось, совсем не стесняясь, наблюдал за происходящим. А Альбина играла с волосами Ланса, скользила своей платиновой гривой по его нежной юношеской груди и остановилась только тогда, когда поняла, явственно осознала, что это если и не последний, то один из последних их интимных контактов. «Перед смертью не надышишься, — подкинула она себе шпильку. — Остановись, мгновенье!» — чуть не вырвалось у неё вслух. Ланс многому научился у неё, но, тем не менее, откровенность его