Я не хочу тебя терять

того не желая, потянулся к ней губами, она ответила ему, а потом, оторвавшись от него, произнесла:

— Ты только обязательно приходи, ладно?

— И пока трепещется чувство обречённое, бьют часы старинные в стане палачей, «я люблю» мне слышится, но полоска чёрная провела границу, ты теперь — ничей.

— Твоё? — вопрос Альбины относился к услышанным ею стихам.

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил Ланс.

— Я думаю, что твоё.

— Правильно думаешь.

— Ладно, одевайся. Сам знаешь — время на пределе, а опоздать я не могу себе позволить.

Она сознательно не выразила ему своё резюме по поводу услышанного. Во-первых, она действительно не ожидала от него такого зрелого мировосприятия, а во-вторых, это задержало бы их дома ещё на неопределённое время, чего, естественно, она не могла допустить. Он быстро оделся и стоял теперь перед зеркалом, расчёсывая свою светлую гриву и забирая её в хвост, а Альбина, любуясь его отражением, думала: «Господи! Ради всего святого! Помоги ему не сломаться! Вот уж воистину — романтика стихов и проза жизни».

«Ну, вот и всё, — думал Ланс, глядя вслед уносящемуся вдаль серебристому джипу Альбины. — Прощай, колдунья!» Ему вдруг вспомнились уроки магии, астрологии, эзотерики, весь тот волшебный мир, который открылся ему благодаря ей. Просто так ничего не бывает, и если бы Ланс был не способен увидеть и понять это, он бы ничего не увидел и не понял, но в этом случае она навряд ли обратила бы на него своё внимание. Затем ему вспомнился Единорог, увиденный им в полнолуние в хрустальном шаре Альбины, которого позже он воспроизвёл на бумаге и стал победителем конкурса.

— Молодой человек, вам нехорошо? — услышал он как бы издалека густой женский голос бархатистого тембра.

— Что? — переспросил Ланс и, сделав над собой усилие, вернулся на «грешную» землю. — Нет, благодарю Вас, всё в порядке, — улыбнулся он пожилой, но интересной, если не сказать больше — красивой женщине, даме с императорским пекинесом цвета топлёного молока, который ластился к Лансу так, как может ластиться собака лишь к человеку, которого хорошо знает и любит. Ланс опустился на корточки перед псом. Тот счастливо завилял пушистым хвостом, и розовый язычок крохотного полувоздушного существа в считанные секунды прошёлся вдоль и поперёк по лицу юноши.

— Да, — опять услышал Ланс грудной бархатистый голос дамы, — Лаки обычно очень недоверчив к посторонним и позволяет себя гладить лишь избранным.

Ланс поднял глаза. Элегантные лаковые туфли на каблуках, стильный лёгкий плащ серо-голубого цвета, благородная седина с едва заметным сиреневым оттенком, холёное моложавое лицо. Ланс улыбнулся несколько смущённо и произнёс:

— Меня вообще любят собаки.

— Самое главное — это то, что ты любишь их, — заметила дама, — особенно афганов, — и она улыбнулась парню, видя, как тот старается не показать своё удивление её осведомлённостью.

— Да, Вы правы, афганов особенно, — подтвердил Ланс.

— А ещё ты недавно похоронил своего любимого и собаку, как раз афгана, и только что расстался с Женщиной Своей Мечты. Тебе сейчас очень больно.

Ланс уже понял,