и все-таки развернулась и пошла, даже побежала ко мне, — вот тогда я разволновался, как никогда в жизни, и почему-то сдерживал улыбку, прущую навстречу ей, как бурьян после дождя...
— Здрасьте!
— Забор покрасьте. Падай, чего стоишь?
— Эээ...
Она улыбнулась и плюхнулась на мою скамейку, в метре от меня. Не близко и не далеко.
— Как дела?
— Отлично! А у вас?
— У меня так себе. И у тебя тоже.
— Почему это?
— Потому что не выходит у тебя вилять. Не получается.
— Не получается?
— Не-а. Давай рассказывай.
— Нууу... что рассказывать?
— Для начала расскажи, сколько раз ты продавала девственность.
Молчит. Не ожидала.
— Ээээ...
— Не экай. Сколько? Четыре? Пять?
— Ээээ... Три.
Она скрючилась, но тут же выпрямилась.
— Три. То есть вы были третий. Такие... шарики с красной краской, как икринки, знаете? Типа кровь... Как вы догадались? И когда?
— Во второй день. Девственницы так себя не ведут. И трахаются иначе, и пизда у них другая. Изнутри.
— Изнутри?
— Да. И никакого Владика нет.
— Есть!
— Нет.
— Есть!!!
— Нет! А ну не вилять!!!
— Откуда вы знаете?
— От верблюда. У тебя минимум за месяц до меня был регулярный секс. Не знаю, Владик это или нет, но вряд ли он инвалид. И еще думаю, что их у тебя много, Владиков этих.
Молчит.
— Сколько? Четыре? Пять?... Зачем?
— А вам какое дело?
— Какое дело? Сейчас объясню. Ты — красивая, сексуальная, умная, талантливая девушка, Бобик. Пожалуй, ко всему этому можно прибавить слово «очень». Очень красивая, очень талантливая, и тэ дэ. И тебе восемнадцать лет. ЧЕЛОВЕК В ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ — НЕ ВЗРОСЛЫЙ ЧЕЛОВЕК. Человек в восемнадцать лет — ребенок, который не ведает, что творит. Даже если это очень умный ребенок, как ты. Понимаешь? Мы с тобой НЕ равноправны. Ты НЕ свободна в своем выборе, Бобик. Я НЕ спокоен за тебя. Вселенная НЕ заинтересована в том, чтобы такой замечательный экземпляр, как ты, превратился в обыкновенную шлюшку. Или даже не в обыкновенную, а очень хитрую и талантливую. Улавливаешь нить?
— Когда мы с вами познакомились, вы думали не так.
— Да, Бобик, не буду вилять. Думал. Был такой грех.
Молчит.
— Тебя как звать-то?
— Зачем вам?
— Не хочешь — не говори.
— Глаша.
— Врешь.
— Вру. Мира. Мирослава. Щас не вру, честно.
— Мира?... Ты cюда часто ходишь, Мира?
— Ээээ... вот сюда?
— Да. Вот сюда.
— Вот на эти лавочки?
— Вот на эти лавочки.
— Нууу... Вообще-то нет, но...
— Но?
— Но... Вообще-то да. Не вилять — так не вилять. Я ищу ...вас тут уже который день. Не знаю, зачем. Но точно не потому, что вы такой весь из себя олигарх, ясно вам?
— Ясно. Я тоже не буду вилять, Бобик. Я скажу тебе ужасную вещь.
— Какую?
— Я не совсем олигарх. Никакой кучи из тысяч баксов у меня нет. И никогда не было. Понимаешь, не всегда получается не вилять. Особенно с тобой.
— Ааа... а...
— Я продал машину. Хороший такой BMW. Копил на него четыре года, а наездил четыре месяца. Но