Дочки-матери. Главы 15—17

как застучали её пяточки на лестнице.

— Настя, постой! — бросил он вслед.

Но было поздно, она хлопнула дверью наверху, а он остался сидеть с не дочищенной картофелиной в грязных пальцах.

«Трус! Вот уж верно подмечено», — думал он, приходя в себя.

Медленно отложив ножик, он обмыл руки в раковине и тяжёлой поступью вышел из кухни. Деревянная лестница под ногами заскрипела, выдавая намерения.

«Что я теперь ей скажу? — думал он, поднимаясь наверх. — Что я трус? Да что тут теперь скажешь».

Дверь, ведущая в комнату девочек, была приоткрыта. Постучав легонько, он заглянул внутрь. Настя лежала на кровати, свернувшись калачиком, лицом к стене. Тонкое покрывало выделяло контуры её бёдер, изгибы ягодиц и плеч.

— Настя, Настюш, — жалобно произнёс он.

Корчагина не шелохнулась. Казалось, всё её тело сжалось от его слов, будто от болезненных ударов.

Солнцев чувствовал себя виноватым и одновременно счастливым. Красавица Настя призналась в любви. То, чего ему не хватало в жизни, свершилось столь нелепым образом. Ему хотелось утешить девочку, признаться во взаимной симпатии. Не мог же он рассказать ей, что тоже мастурбировал накануне, представляя себя с ней. Он не делал этого со времён царя Гороха, а тут не удержался.

Подойдя к кровати, он сел на край и аккуратно положил руку на Настино плечо.

— Прости меня, — шептал он, ведя рукой по спине. — Я тоже тебя люблю.

Он хотел добавить, что по ряду известных причин они не могут быть вместе, но Настя опередила его. Повернувшись, она улыбнулась тоскливо, встречаясь с ним взглядом. Её нежное заплаканное личико распухло от слёз, мешочки под глазами подрагивали, уголки губ опустились.

— Тогда поцелуйте меня, — сказала она сипящим голоском, приоткрывая губки. Её воспалённый взгляд следил за мимикой на его лице. Он не мог отказать, лишь поцелуй в щёчку вернул бы их к прежним отношениям.

Склонившись, он направил губы в сторону щеки. В этот момент Настя и поймала его, нежно присосавшись, втянув рот в танец любви. Он попытался вырваться, но она уже обвила его шею руками, крепко держала пальцы, сплетённые в замок.

Тёмная безумная страсть, вулканом клокочущую, прорывалась лавой похоти наружу. Ладони Солнцева скользнули под покрывало, под маечку, накрыли Настины грудки. Красивые упругие холмики с твёрдыми шишечками сосков заиграли на пальцах. Он скользил дальше, обхватывая горячее тело, извивающееся под ним. Легко запустил руки под поясницу, мягкие бёдра разошлись параболами, косточки таза и резинка трусиков, натянутая между ними, заиграли на подушечках пальцев, намекая на пышущее жаром естество внизу. Он терял голову, улетал в мечту, дразнившую его со вчерашнего дня. Нырнув с головой на мягкую грудь, он полностью обхватил соски, вытянул их губами. Они быстро налились бледно-лиловой припухлостью. Настя стягивала с него рубаху. Откинув покрывало, расстегнула пуговку на поясе. Андрей потянул разъехавшиеся молнией шортики, и девушка осталась лежать перед ним в белых трусиках и маечке, закатанной к шее. Его грубые ладони неслись дальше, по животику, спускались к талии, нащупывали ягодицы, стремились вверх к упругим холмам грудок,